Избранное в 2 томах. Том 1
Шрифт:
Он вдруг почувствовал бесполезность слов. Олег все равно уедет. Для Серёжки «Эспада» — единственная тревога и боль, а у Олега — еще триста человек, и они ждут.
— Когда уезжаешь? — спросил Серёжа. Получилось хмуро, даже грубовато. Но не от злости, а потому что в горле заскребло.
— Пока не решил. А что?
— Ну… хотя бы проводить придем.
— Я позвоню, — сказал Олег. Тоже коротко и хмуро.
Серёжа понял: и у взрослых людей иногда скребет в горле.
Он не позвонил. Через
«Ребята, не сердитесь на меня. Мы целый год жили вместе, и это была хорошая жизнь. Многое мы не успели, но кое-чему научились. Плохо, что все так кончилось, но мы не виноваты. Только я виноват перед вами: в том, что не попрощался. Я не мог. Я уже не раз прощался с отрядами, и всегда после этого болит сердце. Если бы я еще раз увидел вас, то не смог бы уехать. А ехать надо. Не забывайте «Эспаду». Не теряйте друг друга. И все-таки… Все-таки! Берегите флаг.
Олег».
Вот и все. До сих пор Серёжа надеялся на чудо. Вроде того, как на станции Роса — неожиданного и справедливого. Но правильно сказал Алексей Борисович: такие чудеса бывают раз в жизни.
Серёжа бросил письмо. И даже удивился: так все плохо, так тяжело, а надо жить как обычно. Собирать портфель, идти в школу, отвечать на уроках.
Он открыл шкаф, где висел школьный пиджак и брюки. Рядом с костюмом висела стального цвета рубашка — форма «Эспады». Уголок суконного шеврона слегка оторвался. Словно подбивал Серёжу на отчаянный шаг. Ну и правильно! Серёжа взял одной рукой за обшлаг, другой за нашивку. Рвануть как следует — вот и все…
Он сделал не то, что хотел сначала. Медленно, будто против желания, натянул рубашку с капитанским шевроном. В петли на брюках пропустил широкий пояс — на пряжке звезда и шпаги. Взял с крючка берет.
На улице был солнечный апрельский день. Серёжа пошел в школу в одной рубашке. На него оглядывались. Пусть!
Зачем надел он форму? Серёжа и сам точно не знал. Может быть, так надевают моряки-капитаны свои выгоревшие куртки в память о погибшем судне?
В школьном коридоре его остановила завуч Елизавета Максимовна.
— Каховский, что за дикий вид?
— Дикий? — негромко переспросил Серёжа.
— Ты сейчас не у себя в клубе, где можешь позволять все, что угодно. Ты в школе! Существует общепринятая школьная форма!
Тихо и устало Серёжа попросил:
— Пожалуйста, хоть сегодня оставьте меня в покое…
Елизавета Максимовна несколько секунд молчала, приходя в себя от негодования. Затем отчетливо сообщила:
— Я вызываю твоего отца в школу. Сегодня же! Будь любезен передать ему это.
— Передам, — со скрытым удовольствием сказал Серёжа. — Но сегодня не получится. Он в командировке до пятнадцатого числа.
10
Саша
— Он все равно уехал бы. Только позже. Закончил бы с вами «Мушкетеров», нашел бы себе замену… Ну, сходил бы с вами летом в поход. А к сентябрю все равно уехал бы в Красный Берег.
— Интересно, где бы он замену отыскал? — язвительно спросила Наташа. — Будто такие вожатые, как Олег, в магазинах продаются…
— А такого и не надо, — возразил Саша. — Годился бы и другой. Умный, конечно. Лишь бы не ломал ваших законов и привычек. А командовать, держать отряд вы могли бы и сами. Олег вас, по-моему, научил.
— Не доучил немного, — хмуро сказал Серёжа.
— Зря ты так, Сергей… Он сделал, что успел. Интернат в Красном Береге для него — как родина… И не надо считать Олега дезертиром.
— А кто считает его дезертиром? — неожиданно вскинулся Митя. Тихий такой, спокойный всегда, он сейчас как взорвался. — У Олега выхода не было! А эти… Смирняков и Гуревич — они точно уж дезертиры! Скорей побежали в «Спартак», возьмите в фехтовальную школу! Будто мы уж совсем погибли.
— Никакие они не дезертиры, — сказал Серёжа. — Они же не изменяли отряду. Просто им всерьез хочется заниматься фехтованием.
— А нам не хочется? — не уступал Митя.
Серёжа не ответил. Не знал, как ответить. Конечно, очень хочется взять рапиру, выйти на дорожку… В бой! Но… все это будет не так, если без отряда. Надо, чтобы рядом были свои ребята, надо, чтобы на рукаве блестел знак «Эспады».
Нет, нельзя считать изменниками тех, кто после «Эспады» разошелся по разным секциям и кружкам, это Серёжа знал точно. Это же с ума сойти — назвать Сеньку Гуревича или Алешку Смирнякова дезертирами! Да и других тоже… Ведь если что случится — позови любого, сразу кинутся на помощь.
Но в чем-то Митька прав. Хоть самую чуточку, а прав.
И, не зная, что ответить, Серёжа сказал:
— Все равно их в «Спартак» не взяли.
— А почему не взяли? — спросил Саша.
— Говорят, что техника не та. Один тренер даже сказал, что Олег нас как фехтовальщиков испортил совсем и переучивать поздно. А чего же он испортил? Просто система другая. Он учил, как его на флоте учили… Нижние защиты, например, у нас гораздо лучше, чем у спартаковцев.
— Они испугались, — негромко, но твердо сказал Митя. — Наши в бою сильнее, чем у них.
— Ну уж… — с сомнением проговорил Саша.
— Нет, правда, — поддержал Митю Генка. — Может, они и не испугались, но наши сильнее. Алешка с тремя подряд сражался и всех загонял. А они: «Техника…» У многих мастеров, например, техника совсем своя, ни на что не похожая. Значит, их гнать из фехтовальщиков?
Другой взрослый наверняка усмехнулся бы или сказал наставительно: «Вам еще рано себя мастерами считать». И получилось бы, что они хвастаются. Но Саша понимал. Он поскреб небритый подбородок и грустно заметил: