Избранное в 2 томах. Том 1
Шрифт:
— Значит, он ничей?
— Может, и был чей, а сейчас не поймешь. Ребятня притащила откуда-то, а в дом никто не пускает. Кусок кой-когда кинут, ну и все… Кто Полканом кличет, кто Жучкой, кто Фантомасом.
— Спасибо, — сказал мальчик. Ему хотелось еще что-то спросить, но он не решался.
Псу было неуютно тут, рядом с сердитой женщиной, у которой в руках тяжелая тряпка. Он переступал передними лапами и нетерпеливо поглядывал на мальчика: «Пойдем отсюда, а?»
— Извините, что я вас отвлекаю, — сказал мальчик. —
— Да кому он нужен-то? Все равно когда-нибудь пристрелят за то, что кур гоняет.
— Видите, почему я спрашиваю… Я хочу его взять к себе домой, если он правда ничей.
— Такую лахудру? — изумилась уборщица. — Да мать-то вас обоих из дому веником выгонит!
Мальчик тихо сказал:
— Что вы! Никто не выгонит. Значит, я могу его взять?
— Да забирай на здоровье. Такое сокровище…
— Спасибо, — еще раз сказал мальчик и отступил к своей скамейке.
2
Человек устроен так, что ему обязательно нужен приют. Если он едет в вагоне, то привыкает к своей полке, и ему кажется, что эта полка — его маленький дом. Если он устраивается на ночлег в лесу под сосной, то сразу начинает отличать свою сосну от других: это дерево приютило его, и оно теперь ему ближе, привычнее, чем остальные.
Так и скамейка. Мальчик провел на ней почти полдня и привык.
Скамейка была сколочена из длинных деревянных брусков и покрашена в зеленый цвет. Давно покрашена. Бруски потрескались, краска отскакивала от дерева острыми сухими пластинками. Мальчик, пока сидел, потихоньку отколупывал их вокруг того места, где было вырезано слово «Алеша». Ему почему-то казалось, Алешей зовут гипсового парнишку. Мальчик поглядывал на него, но тот был занят, конечно, своим жеребенком.
Иногда мальчик вставал, чтобы напиться воды из бачка в пустом зале ожидания или погулять вокруг станции, а потом снова возвращался на скамейку, под ветки желтой акации — как домой. И снова сидел: ждал, когда пройдут долгие шесть часов и появится поезд.
Ему казалось, что ждет он очень давно, целую неделю. И целую неделю видит перед собой этот железнодорожный теремок, жестяного петуха на крыше, медный колокол и белую эмалированную табличку с синей надписью «ТЕЛЕФОНЪ» (сразу было понятно, что висит она тут с незапамятных времен, когда бегали по здешним рельсам паровозики, похожие на самовары).
У мальчика была привычка: от скуки читать все надписи задом наперед. Но слово «телефонъ» мальчик не мог прочитать наоборот из-за твердого знака. И от этого делалось еще скучнее.
Так было, пока не пришёл пес.
Пес оказался добрый и веселый. И когда мальчик понял, что эта ничья собака стала теперь его и не надо никогда с ней расставаться, все прошлые горести показались ему пустяками.
Он подвел пса к
— Мы будем жить вместе. Понял? Ты меня не бросишь?
Пес фыркнул, чихнул и замотал головой: то ли семя одуванчика влетело ему в ноздрю, то ли вопрос мальчика показался оскорбительным.
— Молодец ты, умница. Только как мы с тобой поедем в поезде? Подожди-ка…
Мальчик достал из кармана складной ножик и расстегнул брючный ремешок. Ремень был длинный и опоясывал худенького хозяина почти два раза. Мальчик отрезал лишний конец. Затем проколол в отрезанном куске несколько дырок, вытащил из другого кармана колечко медной проволоки, протянул ее сквозь отверстия.
— Ну-ка, давай голову, примерю ошейник.
Пес отнесся к приглашению без восторга. Но не спорил. Он терпеливо ждал, когда мальчик закрепит у него на шее непонятную штуку.
— Ну вот, — с удовольствием сказал мальчик. — Теперь ты не бродяга, а вполне законная собака. И ничего, что ты худой и кудлатый. Ты еще станешь гладкий и красивый, когда подрастешь. Ты ведь еще не взрослый, хотя и большой. Ты почти щенок.
При последнем слове пес торчком поставил оба уха и моргнул.
— Ще-нок… — ласково повторил мальчик.
Пес переступил, передними лапами и усиленно замахал хвостом.
Мальчик засмеялся:
— Нравится? Я и буду звать тебя Ще-Нок. А когда вырастешь, «Ще» мы отбросим.
Он вытащил из чемодана, из-под маек и рубашек, старенькие кеды, выдернул из них шнурки. Потом соединил шнурки узлом и один конец привязал к ошейнику. Поводок получился непрочный, но он ведь и нужен был только для вида: пес, по имени Ще-Нок, и без привязи не отходил от своего хозяина ни на шаг.
— Пошли, — сказал мальчик.
Они отправились к кассе, и мальчик вежливо побеспокоил молоденькую кассиршу, увлеченную журналом мод:
— Скажите, пожалуйста, для собаки надо брать билет?
— А как же! Если до города — тридцать две копейки.
Мальчик обрадованно подмигнул псу: денег хватало. Теперь они оба станут пассажирами. Билет — это документ. Это доказательство, что Нок в самом деле его собака.
Он взял пса за ошейник.
— Пошли, товарищ пассажир.
И в этот момент мальчик увидел у своей скамейки человека.
Мальчик совсем не хотел с ним встречаться. Это был физрук лагеря Станислав Андреевич. Конечно, оказался он здесь неспроста.
Физрук пока не видел мальчика. Но все равно нельзя было ни спрятаться, ни убежать. Убегает и прячется тот, кто виноват. Или тот, кто боится. А мальчик знал, что не виноват, и не боялся. Правда, он испытывал тоскливое чувство: смесь унылой тревоги и досады, но это был совсем не страх.
Придерживая пса, мальчик медленно подошел к скамейке.
— А-га… — растянуто сказал Станислав Андреевич. — А то я смотрю: вещички здесь, а хозяина нет… Ну как? Набегался?