Избранное
Шрифт:
Особо по ночам.
Не век, не без предела
Нам по земле скакать –
Мне часто стало тело
На это намекать.
Однажды, мол, устанет
Резвиться, горячась,
И неизбежно грянет
Его последний час.
И сгину в бездорожье
И невозвратной мгле.
Но мне при этом все же
Лежать в Святой земле.
Здесь, где цветет весною
Любимая
Не смейся надо мною
Скептически, луна!
1990
МОНОЛОГ ГАЛУТСКОГО ЕВРЕЯ
Кто поймет меня? Кто посочувствует мне?
Я чужой, я чужой в этой жесткой стране,
Я трагически чувствую день ото дня,
Как вокруг не хотят и не любят меня.
Я подавлен, разбит и почти позабыл,
Что когда-то страну эту очень любил,
Видел в ней и судьбу, и надежду свою,
И готов за нее был погибнуть в бою,
И мечтал послужить ей с открытой душой.
Как же вышло, что здесь я настолько чужой?..
И каким отвратительным смрадом разит,
Когда только и слышу, что я паразит:
Все они за меня погибали в бою,
А вот я лишь беру - ничего не даю,
И поэтому беды их - все от меня,
Так порою тебе и заявят, кляня.
Этой лжи не придумать подлее и злей,
И безумней. Но спорить не вздумай ты с ней –
Лишь впустую потратишь бессчетные дни,
Потому что и сами не верят они
В свои дикие речи, а просто, губя,
Объясняют тебе, что не любят тебя.
И еще расскажу в глубочайшей тоске:
У себя на работе я на волоске,
А дурак, что почти на меня не глядит,
Правит мною и важно в начальстве сидит.
Ясно даже ему, что талантливей я.
Ну и что? Ведь страна-то - его, не моя!
Но я тоже считаю ее ведь своей!
Ах, наивный и глупый галутский еврей,
До сих пор ты у этих иллюзий в плену.
Он - не ты воевал ведь за эту страну!
И не вспомнят - здесь в памяти словно провал, -
Что и я, что и я за нее воевал.
Но довольно мне ныть над судьбою своей;
Я обычный галутский советский еврей.
Не впервые с евреями в жизни земной
Приключается то, что случилось со мной.
И во все времена, не любя и браня,
Никакая страна не приемлет меня.
Ах, Израиль, ты - светоч в галутской судьбе,
Но граница - стеною. Пробьюсь ли к тебе?
1978
ОСЕНЬ
Рассвет. Над Израилем - осень.
Идут проливные дожди,
И гром устрашающе грозен,
А я улыбаюсь: «Гряди!»
И вот вспоминаю, как небыль,
Тех дней неуютную даль,
Когда посеревшее небо
Во мне разливало печаль.
А нынче мне дождь - как награда.
Не зря я сегодня зовусь
Нотеа - работником сада
И в сердце, признаться, горжусь,
Что вышел на эту дорогу.
А что там еще впереди? –
Как будто взывают к итогу
И осень, и эти дожди.
Немного счастливых улыбок
Я вызвал на этой земле
И столько грехов и ошибок
Наделал, блуждая во мгле.
И буду наказан, быть может,
Прощения не заслужив.
Но все же не попусту прожит
Тот путь, где поныне я жив.
Где в рое пустых и ненужных
Страстей, отравляющих кровь,
Бывала и верная дружба,
И подлинный труд, и любовь.
Где все же прибился к причалу,
Лишенный ветрил и руля,
И выстоял - и обласкала
Мне душу Святая земля.
Где принял судьбою не ветхий,
А вещий и вечный Завет,
И в сердце сияет нередко
Его исцеляющий свет.
И все-таки сущая правда,
Что, веря, молясь и любя,
Уже ничего мне не надо
На этой земле для себя.
Слетают незрячие страсти
С души усмиренной моей:
Ни славы не жажду, ни власти,
Ни денег, ни новых друзей.
А только стоял бы Израиль,
Да если б Россия спаслась,
И мир, что расколом изранен,
Обрел бы согласье и связь.
Не вылечит гневная битва
Наш мир, погруженный во тьму, -
Быть может, простая молитва
Всего-то нужнее ему.
И с этим, единственно с этим
Встаю каждый день поутру
И счастлив, что жив я на свете
И так же счастливо умру.
И крикну в безбрежную просинь:
«Теперь меня, Боже, суди!»
Рассвет. Над Израилем - осень.