Избранное

Цзинь Ба

Спустя полчаса приехал наконец главный управляющий, сморщенный, как обезьяна. За последний год Вэньсюань ни разу его не видел. Он церемонно вошел с тросточкой в руке. Все, толкаясь, устремились ему навстречу. Вэньсюань плелся позади всех, одолеваемый страхом. Он и не думал вступать в разговор с человеком, который даже не замечал его, впрочем, как и остальные сослуживцы. Они, казалось, забыли о нем.

Столы были накрыты, и все стали рассаживаться, церемонно уступая друг другу места. Вэньсюань стоял в стороне. Его коллеги,

равные по положению, уже сидели. Только Чжун не забыл о нем и занял ему место. Все с аппетитом принялись за еду. Настроение у них было великолепное. Главный управляющий и управляющий Чжоу сидели за другим столом, и все, кроме Вэньсюаня, подходили туда с поздравлениями. Даже Пань не сказал сегодня Вэньсюаню ни слова. До отвращения было противно смотреть, как все заискивают перед начальством. Ему нужен был сейчас только покой, больше ничего. Они не нуждались в нем, а он в них. Его не заставляли сюда приходить, но он счел своим долгом принять участие в банкете и теперь раскаивался в этом. А уйти не решался.

Он сидел и молча пил водку. Чжун что-то сказал ему, он вежливо поддакнул. Речь шла о том, что водка запрещена и ее подают в чашках под видом чая. Вэньсюань знал, что пить не умеет, и все же пил чашку за чашкой. Он хотел забыться, но не пьянел. Управляющий Чжоу уже захмелел, громко смеялся и говорил непристойности. Воспользовавшись моментом, когда все оживленно договаривались о развлечениях, Вэньсюань незаметно ушел. Холодный воздух приободрил его, и он пошел быстрым шагом.

Вот и дом. Думал, что заболею, но, кажется, обошлось. Он поднялся наверх, дверь комнаты была слегка приоткрыта. У стола сидела мать с шитьем, она ждала его. Шушэн не было.

— Пришел? — Мать улыбнулась.

— Пришел, — ответил он, ища глазами супругу.

— Тебе с утра нездоровилось, я так волновалась весь день. Ты плохо выглядел, когда уходил на службу. — Мать отложила работу и, сняв очки, протерла глаза.

— Я хорошо себя чувствую, мама. А ты все работаешь, да еще по вечерам. Разве это так уж необходимо?

— Вот шью тебе рубашку. Нашла в сундуке кусок недорогой материи. Твои все порвались. Пока руки держат иглу, решила сшить.

— Не переутомляйся, это дело терпит. — Он был растроган. — Несколько месяцев еще обойдусь, потом куплю новые.

— Новые? На твое-то жалованье?! Да на него пары носков не купишь. У тебя хороший характер, никогда не думаешь о себе. А тут я еще — обуза. Вот как ты исхудал за эти годы. Все сорок тебе дашь. Даже седина появилась. — Глаза у матери покраснели.

— Не думай об этом, мама! Сейчас всем трудно приходится, живет человек, и ладно, — вздохнул он. — Она не приходила? — неожиданно спросил он.

— Ты о Шушэн? Приходила и снова ушла. Говорит, дела в банке. Обещала быть в десять часов. — И уже другим тоном добавила: — Подумать только, ей хорошо, ничем не занята дома. Целыми днями где-то пропадает. Ты много выпил? Совсем не заботишься о своем здоровье.

— Ничего. — Он вздохнул. Голова кружилась, в горле першило, на сердце было тяжело. Он хотел налить себе воды, но покачнулся и чуть не упал.

— Что с тобой? — испугалась мать, встав из-за стола.

— Знаешь, мама, я выпил лишнего. — Он силился улыбнуться. Мать подошла, хотела его поддержать, но он покачал головой и отстранил ее: — Не волнуйся, я не пьян.

— Пойди ляг.

— Не хочется, подожду Шушэн. — Он опустился в кресло.

— Ведь неизвестно, когда она придет.

— Разве ты не сказала, что в десять?

— Думаешь, ей можно верить? Ложись-ка лучше спать.

— Хорошо, пойду полежу.

Объявили тревогу.

— Мама, иди в убежище. Я не пойду. — Он лег на кровать.

— Ты не пойдешь, и я не пойду. Лежи. Налета пока нет. — Мать была спокойна.

В доме началась паника. Крики, топот ног, хлопанье дверей. По улице бежали люди, переговаривались.

— Эй, ты не идешь? — кричал кто-то за стеной.

— Нет. Самолетов не видно, чего идти.

— Может быть, японцы собираются захватить Гуйчжоу и устроят бомбежку, чтобы запугать народ. Я в банке слышал, что вчера здорово бомбили Гуйян, а в газетах об этом ни слова. Иди лучше в бомбоубежище.

— Ладно, вместе пойдем.

Щелкнул ключ в замке. Комната, где разговаривали, находилась через коридор, но сквозь тонкие стены все было слышно…

— Мама, иди в убежище, — просил сын.

— Не волнуйся, это предварительный сигнал.

Не прошло и нескольких минут, как снова раздался сигнал.

— Иди же! — торопил он.

— Подожди, будет еще сигнал, — ответила мать по-прежнему спокойно и села.

— Смотри, опоздаешь и не пустят в бомбоубежище, — волновался он. Мать молчала. Тогда он встал: — Пошли вместе.

— Налета, возможно, не будет, а мне так трудно идти. Подожду последнего сигнала. Убьют — невелика беда. Лучше смерть, чем такая жизнь.

— Зачем ты так говоришь? Мы не грабили, не воровали, не причиняли никому зла, почему же нам не жить? — Он сел на кровать.

Открылась дверь. На пороге появилась Шушэн.

— Вы еще не ушли? — В голосе ее слышались изумление и радость.

— А почему ты не в убежище? В такое время шла по улицам. — Вэньсюань поднялся ей навстречу.

— Я принесла тебе пропуск в убежище. Не знаю, как он попал ко мне в сумочку. — Она с улыбкой протянула ему пропуск.

Он с благодарностью взял его, положил в карман и достал оттуда письмо.

— По правде говоря, я не собирался в бомбоубежище, — сказал он, — если не будет еще одного сигнала, останемся дома.

— Ну а теперь можем пойти все вместе. В бомбоубежище лучше приходить пораньше. — Она посмотрела на свекровь.

— Я не пойду, не верю, что меня убьют, — ответила та сердито.