Избранное
Шрифт:
— В такое время думаешь о вычетах? Ты жизни не щадишь ради компании! А знаешь, сколько нам здесь осталось работать?
— Ничего не поделаешь, раз мы едим хлеб этой компании, — устало отозвался Вэньсюань.
— Хлеб компании, говоришь? Только мы не из железа, — невесело улыбнулся Чжун.
— Какие-нибудь новости знаешь?
— Японцы захватили Гуйлинь и Лючжоу и продвигаются со страшной быстротой. Говорят, главный управляющий заявил, что, если враг войдет в Гуйчжоу, компания будет переведена в Ланьчжоу. Он уже послал в Ланьчжоу телеграмму с просьбой подобрать помещение. В этом
— Неужели такое может произойти? — потемнело в глазах у Вэньсюаня. — Быть этого не может! Нет!
— Кто знает? От таких людей всего можно ждать. Взять, к примеру, нашу контору. Чуть что, сразу вычитают из зарплаты. Ты вот трудишься весь день, сил не щадишь — и все за гроши… — Появился управляющий Чжоу, и Чжун замолк. Потом тихо проговорил: — Что это его принесло в такую рань? Иди-ка к себе наверх.
Вэньсюань ушел. Начальник отдела, когда он проходил, поднял голову и окинул его взглядом. Вид у Вэньсюаня был жалкий. С замиранием сердца подошел он к своему рабочему месту, раскрыл рукописи, которым не было ни конца ни края, и, тщетно пытаясь сосредоточиться, подумал: «Невезучий я, бесталанный. Они не могут как следует написать даже вот этих иероглифов, а я их боюсь».
Нога нестерпимо ныла, и до обеда он так ничего и не сделал. Думал о доме, о том, что ему сказал Чжун. Последние дни он так страдал, что было не до газет. Захват Хубэя, падение Чанша, жестокие бои под Хэнъяном, округ переходит из рук в руки — он переживал от всего этого не больше, чем от жизненных тягот, которые буквально не давали ему вздохнуть. Когда же стали говорить, что положение дел меняется к лучшему день ото дня, ему и это было безразлично — ведь его личная жизнь становилась все хуже и хуже.
Прозвенел звонок на обед, он вырвался из круга этих мучительных мыслей, вздохнул. Какой-то сослуживец подошел к нему: «Распишись» — и положил перед ним лист бумаги. Вэньсюань испуганно поднял голову — оказывается, сослуживцы решили в день рождения управляющего Чжоу преподнести ему адрес. Против каждой фамилии значилась сумма в тысячу юаней. Сумма немалая. Вэньсюань заколебался было, но сослуживец презрительно хмыкнул, и Вэньсюань расписался. После этого он поднялся, ощущая, как ломит все тело, и, едва держась на ногах, спустился в столовую.
В столовой все возбужденно обсуждали падение Гуйлиня и Лючжоу и стремительное наступление противника. Вэньсюань ел, уткнувшись в тарелку, не принимая участия в разговоре, даже не прислушиваясь к нему. Его знобило, и он подумал, что снова начался приступ малярии. Когда он поднялся из-за стола, к нему подошел Чжун.
— Нездоровится? Ты плохо выглядишь. Пойди домой, отлежись.
Вэньсюань кивнул в знак благодарности и сказал:
— Будь добр, попроси для меня отпуск. Я действительно плохо себя чувствую.
Выйдя на улицу, Вэньсюань увидел рикшу у входа. Тот вопросительно посмотрел на него. Чжун, выглянув из дверей, посоветовал:
— Возьми рикшу!
— Ничего, потихоньку дойду, здесь недалеко. — Вэньсюань перешел дорогу и зашагал по противоположной стороне. Он едва плелся, втянув в плечи тяжелую, словно налитую свинцом голову. Его шатало. Нестерпимо ныло колено. Он то и дело останавливался, но, превозмогая боль, шел дальше. Прошел полпути и оказался у кафе «Международное». Где-то совсем рядом заговорила женщина, и он узнал голос жены. Посмотрел — и впрямь она. А с ней тот самый элегантно одетый молодой человек. Они что-то разглядывали в витрине кафе. Затем вошли внутрь. Шушэн и в голову не могло прийти, что муж находится всего в нескольких шагах от нее.
Он смотрел ей вслед. Какая она очаровательная! Пухленькая, полная сил, она выглядела совсем юной. Не то что он, изможденный, с усталой душой, неуверенной походкой. Они ровесники, а можно подумать, что принадлежат к разным поколениям. Сердце сжалось от боли. Сколько страданий причинил ему этот молодой человек. Наверняка он ей ближе, чем муж. Они прекрасная пара. Вэньсюанем все больше овладевала тревога. Он зашел было в кафе, но тут же вышел и остановился перед витриной… На торте между красными цветами из крема тоже кремом было по-английски написано: «С днем рождения!» И он вспомнил, что через полмесяца день рождения жены. Не этот ли торт они рассматривали? Может быть, молодой человек собирается ей прислать этот торт в день рождения? А он? Что подарит?
Невольно рука опустилась в карман. Он вытащил деньги, пересчитал все свое богатство. Там не было и тысячи двухсот юаней [5] , тысячу из них он завтра отдаст на банкет. Он снова перевел взгляд на торт, рядом было написано: «Вес 4 фунта. Цена 1600 юаней». Он вздохнул. Даже фунт этого торта он не в состоянии купить. Какая досада! Он отошел от витрины и снова подумал: «А тот наверняка ей купит». Вэньсюань вошел в кафе, остановился у буфетной стойки, делая вид, что разглядывает выставленные сладости, а сам украдкой наблюдал за залом. Шушэн в этот момент поднесла к губам бокал и отпила глоток. Ревность сжала сердце. Но, опасаясь, как бы она его не заметила, он покинул кафе.
5
Юань — основная денежная единица КНР.
Сердце гулко стучало, голова горела, он боялся, что сейчас упадет на этой грязной скользкой дороге. Через силу добрел он до дому.
Мать в фартуке, засучив рукава, стирала белье.
— Ты обедал? — спросила заботливо.
— Да, — устало ответил он.
— Что-то рано сегодня. И вид у тебя неважный. — Мать вытерла руки о фартук. — Иди отдохни да постарайся уснуть. — Она проводила его до постели.
— Я здоров, мама, — сказал он и повалился на постель, даже не сняв туфель.
— Сними туфли, а то неудобно, — проговорила мать.
Он попытался сесть, но тут же со стоном снова упал.
— Лежи. Я сама все сделаю. — Мать сняла с него туфли и с болью в сердце смотрела, как он лежит, закрыв глаза. — Сейчас я укрою тебя… — Она взяла свернутое в ногах одеяло, накрыла сына.
Он открыл глаза, посмотрел на мать:
— Боюсь, как бы снова не началась малярия. — Лицо его стало белым как мел, губы и те побелели.
— Постарайся уснуть и ни о чем не думай. Погоди минутку, я хинин принесу.