Избранное
Шрифт:
Какие вопросы – непонятно. Но я сижу жду. Чего жду – не знаю. Через несколько минут выходит секретарша, выносит мою бумагу, а на ней красным карандашом крупно написано: «МИШУЛИНУ, РАЗОБРАТЬСЯ!!» Я оторопел, верчу бумагу в руках и спрашиваю:
– Что это значит?
Секретарша говорит:
– Все в порядке. С этой резолюцией идите к товарищу Мишулину!
Я удивляюсь:
– При чем здесь какой-то Мишулин? Ваш начальник чего-то не понял… Это я ему писал… Дайте я объясню…
Секретарша говорит:
– Ничего
Положение идиотское! Другой бы плюнул и ушел, а я – нет… Я иду в двенадцатый кабинет. Я бегу, потому что Мишулин в главк может уйти! У двенадцатого кабинета – очередь. Сидят люди с бумагами, ждут… Я тоже сижу жду… Чего жду – непонятно!
Вызывают. Вхожу.
– Товарищ Мишулин, получилась глупая ситуация…
Он меня не слушает. Одной рукой по телефону разговаривает, другой – берет мою бумагу, читает и справа крупно пишет: «СОГЛАСЕН!»
Я обалдел. Говорю:
– Товарищ Мишулин, с чем вы согласны?! Вы меня послушайте…
Он говорит:
– Мне все ясно! Идите в двадцать седьмую комнату, согласуйте с Рязанцевым!
Я кричу:
– При чем здесь Рязанцев?! Вы вникните в суть… Я ведь что хотел…
Он говорит:
– Идите, идите, мне некогда! Пусть Рязанцев подпишет, а потом пойдете в общий отдел…
Я говорю:
– При чем здесь общий отдел?
Он говорит:
– Идите скорее, а то Рязанцев на обед уйдет!
Я бегу. Я уже нервничаю. Я уже боюсь упустить Рязанцева.
Рязанцев мою бумагу подписывает, меня не слушает, посылает в общий отдел.
В общем отделе одни женщины сидят, мне с ними вообще говорить не о чем; они берут мою бумагу, ставят на ней номер и печать, кладут в папку и говорят:
– Все в порядке, идите – вас вызовут!
Плюнул я, повернулся и пошел.
Думаю: «Горите вы здесь все синим пламенем! Что я, из-за вас переживать должен?!»
Иду по коридору, вижу: идет дорогой мне товарищ Синицын, в коричневом костюме, брюки у него расстегнуты.
Я обрадовался, кричу:
– Товарищ Синицын!
Он – от меня. Я – за ним. Он – в кабинет. Я – за ним. А секретарша меня не пускает. Я ору:
– Дайте мне сказать ему два слова!
Она говорит:
– Товарищ Синицын занят. Пишите бумагу!
Я говорю:
– Я не буду писать бумагу! Я уже писал бумагу… Я больше к Мишулину и Рязанцеву ходить отказываюсь… У меня уже печать стоит!.. У меня уже бумага в деле в общем отделе!
Стою я бледный, меня всего трясет.
Секретарша говорит:
– Не волнуйтесь, товарищ! Сейчас все выясним!
Звонит она по телефону, чего-то выясняет и говорит:
– Вашей бумаги в общем отделе уже нет.
– Как – нет? – спрашиваю. – А где же
– Не знаю, – говорит секретарша. – Очевидно, пошла по инстанциям. Заходите в понедельник, тогда и выясним.
Тут я не выдержал, каюсь. Нервы подвели. Оттолкнул я секретаршу, ворвался в кабинет и кричу:
– Товарищ Синицын, так вас растак!!! Что здесь у вас творится?
Гляжу – а брюки у него застегнуты.
– Вам что, товарищ? – спрашивает.
– Ничего! – говорю я. – Так… проверка слуха… – Повернулся и пошел.
Иду весь злой и думаю: «Сам он застегнулся или на мое заявление отреагировал? Ведь если бумага так быстро пошла по инстанциям, то чего ж я наорал на человека?»
Когда горит душа
Монолог строителя
Про этот случай у нас в городе много глупостей рассказывали, но я-то чистую правду изложу, поскольку был всему случившемуся свидетель, если не сказать – соучастник.
Строило наше СМУ столовую. Обыкновенную столовую, типовую, одноэтажную. И вдруг кто-то слух пустил, что это, мол, будет вовсе не столовая, а «кафе-опохмелочная», и будто бы она будет работать с семи утра, и будто бы там будут отпускаться огуречный рассол, квас, пиво, ну и, конечно, крепкие напитки. В общем, все, за что пьющий человек поутру жизнь отдаст.
Кто такую глупость мог придумать, я даже и не знаю, только некоторые в нее поверили.
Во всяком случае, три дня слух в городе обсуждался, а на четвертый день, в понедельник, прихожу я рано-рано, часов в пять, на стройку и вижу что-то неладное – посторонние люди на площадке. Человек десять мужчин, а то и больше. Стоят хмурые, воротники подняли, ежатся на морозе.
– Вам чего, ребята? – спрашиваю.
– Да вот, – говорят, – пришли проведать, скоро ли «опохмелочная» откроется?
– Что вы, – говорю я, – сдурели, что ли? Какая «опохмелочная»? Обыкновенную столовую строим, типовую, одноэтажную.
– Ладно-ладно, – говорят, – ты нам не заливай! Ты давай строй скорее! Видишь, у людей душа горит…
Смотрю я на них, вижу – действительно, люди, пострадавшие с вечера: глаза у них красные, лица серые, телом подрагивают. И главное – уходить не собираются.
– Да вы что, ребята, – смеюсь я, – думаете здесь до открытия простоять, что ли?
– А чего же? – говорят они. – Можно и подождать. Чай, уже немного осталось…
– Да вы в своем уме? – спрашиваю. – Как так – немного? У нас только фундамент заложен да стены начали ставить. Здесь еще месяца на три, а то и больше, работы!
– Брось шутить, дядя, – говорят они. – Делов-то всего – дом построить! Ты лучше «ля-ля» не разводи, ты воздвигай скорее!
Плюнул я со злости, закурил. Они зашумели, папиросу вырывают.