Избранное
Шрифт:
Мария опускается перед мужем на колени и надевает на него башмаки.
— Вот если встречу дона Руджеро, — заявляет Тонио, — так я ему покажу, кто быстрее: наша «ламбретта» или его «веспа».
— Значит, верно, что дон Чезаре позволил тебе взять свою «ламбретту»? бросает не оборачиваясь Мариетта.
— А почему бы дону Чезаре не позволить мне взять его «ламбретту»? Ведь я его доверенное лицо.
Тонио смотрит на Мариетту. Лучи клонящегося к закату солнца скользят по бедрам девушки, и сейчас отчетливо видна теневая ложбинка, разделяющая ее ягодицы,
— А я тоже умею ездить на мотороллере, — объявляет Мариетта.
— Кто ж это тебя научил? — спрашивает Тонио.
— Надеюсь, ты не окончательно ополоумел и не дашь ей вести «ламбретту» дона Чезаре? — обращается к Тонио Мария.
— Заткнись, женщина, — говорит Тонио.
Он подымается, идет в конюшню, выводит оттуда «ламбретту» и на площадке перед домом берет ее на тормоз. Женщины идут за ним следом. Изо всех углов высыпают ребятишки. Рыбаки бросают сматывать сети и тесно окружают мотороллер.
— Воды принесите, — командует Тонио.
Мария и Джулия зачерпывают полные ведра в водосливе озера. Тонио одним махом выплескивает воду на колеса и на крылья мотороллера. Потом протирает «ламбретту» кусочком замши, доводит ее до блеска.
— Выходит, значит, — говорит один из рыбаков, — дон Чезаре разрешил тебе взять его «ламбретту»…
— А что же тут такого? — отвечает Мария.
Мариетта держится в стороне, у крыльца.
Тонио нажимает на кнопку карбюратора, подкачать бензина. Потом проверяет рычаг скорости, чтобы тот был в нейтральном положении. С задумчивым видом регулирует подачу газа.
Рыбаки еще плотнее окружают мотороллер, дети шмыгают у них под ногами.
Теперь Тонио нажимает на педаль сцепления. Раз, другой, и мотор начинает работать. Тонио передвигает рычаг, и мотор взревывает, работает на полную мощность, затихает.
— Хороша штучка! — восхищается рыбак.
— Работает не хуже «веспы», — подтверждает другой.
— А все-таки уж если иметь мотороллер, так лучше «весну», — говорит третий.
— Раз дон Чезаре купил себе «ламбретту», — возражает первый, — значит, он навел справки, какой мотороллер самый лучший.
Тонио отпускает тормоз, садится на седло. Он снова заводит мотор.
К мотороллеру быстро подходит Мариетта.
— Прокати меня, — говорит она.
— Вот видишь, видишь, сама к нему лезешь! — кричит Мария.
— Больно-то он мне нужен, — отвечает Мариетта. — Просто я хочу прокатиться на «ламбретте».
Она кладет обе ладони на руль.
— Тонио, — просит она, — ну позволь мне сесть сзади.
Мария, которая стоит по ту сторону мотороллера, не спускает с обоих глаз.
— Надо у дона Чезаре разрешения спросить, — мнется Тонио.
— Дон Чезаре разрешит, — уверяет Мариетта.
— Это как сказать.
— Пойду спрошу у него разрешения.
— Нет, вы только посмотрите на нее, — возмущается Эльвира, — теперь она уже дону Чезаре мешать будет.
— Ты сама рассуди, — говорит Тонио, — ведь дон Чезаре, когда работает, не позволяет его беспокоить.
— Но ведь ты же его доверенное лицо,
— Это точно, я лицо доверенное, — подтверждает Тонио. — Но мне, знаешь, какие важные поручения даны. Поэтому-то дон Чезаре и позволил мне взять его «ламбретту». Ну сама сообрази: разве берут кататься девушку, когда дела надо делать?
Мариетта убирает с руля руки и отходит прочь.
— Ты просто баба! — кричит она.
Круто повернувшись, она идет к крыльцу.
Тонио дает газ, мотороллер трогается с места и катит по бамбуковой роще в направлении моста.
Рыбаки смотрят вслед Мариетте, подымающейся по ступенькам крыльца. Они перебрасываются шутками, нарочно не понижая голоса, чтобы ей было слышно.
— Мужика хочет, — замечает один.
— А раз мужика не имеется, — подхватывает второй, — и «ламбретта» сойдет.
— А как же! Такой мотороллер — штучка солидная, — замечает третий.
Все трое хохочут, не спуская глаз с Мариетты, а у нее от быстрой ходьбы подол платья липнет к бедрам.
На верхней ступеньке крыльца она останавливается и бросает рыбакам:
— Идите-ка, мужики, лучше к вашим козам!..
Про жителей низины ходит слух, что они предпочитают развлекаться с козами, нежели с собственными женами.
Мариетта входит в дом. Слышно, как «ламбретта», прогремев по мосту, катит за завесой бамбука вдоль водослива.
Сиеста комиссара полиции Аттилио затянулась дольше обычного. Разбудили его дети судьи Алессандро и донны Лукреции, поднявшие шум на верхнем этаже.
Не надев рубашки, он подошел прямо к туалетному столику, опрыскал из пульверизатора лавандовой водой щеки и подмышки. Это красивый мужчина лет под сорок. Он всегда тщательно причесан и смачивает волосы новым обезжиренным американским составом, чтобы они красиво лежали волнами. Глаза у него большие, черные, темные подглазники доходят чуть ли не до половины щек. Он надевает белоснежную рубашку: его жена Анна аккуратно разложила ее на комоде; летом он дважды в день меняет рубашки… Галстук он выбирает с толком — чтобы подходил к легкому полотняному костюму. Одеваясь, мурлычет песенку Шарля Трене, которую недавно распевали арестанты, но он-то слова понимает, недаром учился в лицее французскому языку; он лиценциат права.
Надев пиджак, он одергивает полы, чтобы сидело безупречно. Втыкает в петлицу цветок гвоздики — на окне горшок с древовидной гвоздикой.
Потом проходит в гостиную, где его жена Анна и дочь торговца скобяным товаром с улицы Гарибальди Джузеппина усердно вяжут.
Анна мягкая, жирноватая, белокурая. Отец ее был судьей города Лучеры, прославленного во всей провинции города юристов неподалеку от Фоджи; семья эта пользовалась и пользуется уважением с незапамятных времен; их фамилия встречается еще в архивах XIII века; судья Алессандро уверяет, что они ведут род от одного из швабов, которых привел с собой император Фридрих II, когда он сделал Лучеру столицей своего королевства в Южной Италии.