Избранное
Шрифт:
"хорошо". Восторжествовала справедливость: то ли на комитет произвело
впечатление, что проситель явился в сюртуке (взял напрокат) и имел уже
вид учителя; то ли профессора почувствовали неловкость за прошлый раз,
когда в угоду столичному самодуру лишили молодого человека преподавать
физику; то ли, наконец, замолвил об Ульянове слово Николай Иванович
Лобачевский, чуткий к трудолюбивым и талантливым юношам...
Так или иначе, но на этот раз Ульянову выказали
Его пригласили сесть за стол комитета. Застеленный зеленым сукном, с
расположенными на нем массивными, напоминающими серию бастионов,
которые надо штурмовать, чернильницами, - этот стол одним своим видом
порождал мурашки у экзаменующихся. И вдруг - садись среди профессоров!
Еще не успел Ульянов, взволнованный, устроиться в кресле, как
заговорил профессор физики и метеоролог Александр Степанович Савельев.
Ульянов, будучи студентом, помогал профессору на метеорологической
станции университета и сейчас приготовился выслушать от Александра
Степановича, на прощание, благодарность за свой бескорыстный труд. Но
профессор заговорил о другом.
– Перед нами, господа, - сказал Савельев, указывая коллегам на
Ульянова, - молодой, но весьма меня заинтересовавший ученый. Позволю
себе вспомнить о научной работе Ульянова, представленной им на
соискание степени кандидата. Это труд исследователя, зрелый вклад в
астрономическую науку... - Здесь Савельев повернулся к одному из
членов комитета, профессору математики и ученику Лобачевского, Попову:
– Александр Федорович, я не преувеличиваю?
– Ничуть, - отозвался тот. - Мы с вами, Александр Степанович,
помнится, были единодушны в оценке достоинств этого сочинения, как,
впрочем, и остальные господа профессора, коим было поручено дать о
диссертации заключение. Я имею в виду профессоров господ Ковальского,
Вагнера, самого декана Котельникова, Гесса...
– Да, - подтвердил Савельев, - редкое в науке совпадение мнений.
– А в чем дело? - заинтересовались члены комитета. - Вы нас
интригуете! Нельзя ли, Александр Степанович, хотя бы в нескольких
словах о содержании диссертации? - И все повернулись к Ульянову,
который краснел и бледнел от столь исключительного к себе внимания.
Профессор Савельев подумал и сказал:
– Чтобы не растекаться мыслию по древу, как выразился летописец,
прочту заключение Мариана Альбертовича Ковальского...
Выдающийся астроном М. А. Ковальский не только украшал кафедру
Казанского университета - он был известен в ученом мире России, и
мнение его значило немало. Члены комитета в знак уважения к этому
мнению
– "Сочинение студента 4-го курса господина Ульянова представляет
полное изложение способа Ольберса для вычисления параболической орбиты
кометы Klinkerfues'a 1853 года с дополнениями Энке и Гаусса.
Применение этого способа к вычислению элементов кометы, виденной
простым глазом в прошлом году, и согласие результатов господина
Ульянова с результатами, опубликованными в Astronomischer Nachrichten,
показывает, что господин Ульянов постиг сущность астрономических
вычислений, которые, как известно, весьма часто требуют особых
соображений и приемов. Это сочинение я считаю вполне соответствующим
степени кандидата математических наук.
Профессор астрономии М. Ковальский.
Казань, 14 мая 1854 года".
Члены комитета снова благосклонно обернулись к Ульянову,
похлопали в ладоши, а профессор Попов, присоединивший свою подпись к
отзыву Ковальского, особо обратил внимание на высокий класс
астрономических вычислений вчерашнего студента:
– Наш воспитанник, с одной стороны, и европейские астрономы, с
другой - сошлись в расчетах орбиты небесного тела. Это, господа,
делает честь не только господину Ульянову, но, осмеливаюсь сказать, и
нашей кафедре!
Хлопки повторились, и все заговорили о комете, которая, прочертив
и обагрив небо, вызвала немало тревожных и самых фантастических толков
в народе. Ученые развеселились, делясь курьезами, которые в Казани
всколыхнули застойную общественную жизнь.
Профессор Савельев снова попросил внимания и сказал, что он
намерен предложить Илье Николаевичу Ульянову пересмотреть свое
намерение пойти в учителя.
– Вам, дорогой Илья Николаевич, место в университете для
усовершенствования в научной работе!
– Я... я... - забормотал Ульянов и вскочил с места, как
застигнутый врасплох ученик.
– Я... извините, не понял...
– Не волнуйтесь, - дружески улыбнулся Савельев, - у вас есть
время подумать об открывающейся для вас будущности профессора. Я
сейчас, господа члены комитета, обращаюсь к вам в надежде, что вы
соблаговолите поддержать ходатайство, которое я на сей предмет намерен
возбудить в надлежащих инстанциях.
Расходясь после заседания комитета, каждый из профессоров пожал
руку Ульянову, уже как будущему коллеге по работе в университете.
Ульянов плохо спал ночью. Не мог понять, рад он или не рад