Избранное
Шрифт:
спросить у гражданских: "Не видали ли удравший броневик?"
Долетели до него слова:
– Ночь уж за полночь переломилась... Большая медведица во-он уж
где. А у Ильича все еще светится окошко. Никак ему от стола не
отступиться. Зато уж и дело не упустит, что касается революции.
Быков поспешил обратно в караульное помещение - и к листу с
расписанием дежурств. Кто же в самоволке?
Оказалось: "Рюрик".
Вскипел, выругался.
пришли на ум. Ничего не оставалось, однако, как вызвать на пост другой
броневик, вне очереди, и он окликнул связиста:
– Заводи мотоцикл, а я сейчас, минутку. Малость продрог что-то...
– Не признался, что его трясет с перепугу.
Получил он из медного куба от Саввишны кружку кипятку.
Жестяная кружечка... Подержишь ее в ладонях - и согреваются
онемевшие пальцы; подышишь горячим паром - отойдут нос и губы; а уж
как хлебнешь кипяточку - тут и весь оттаешь и на душе просветлеет.
Опять же бравый солдат!
Но не успел Быков войти во вкус кипяточка, как перед ним
посыльный:
– Товарищ Быков, вас вызывает Владимир Ильич.
С недоумением отставил Быков кружку.
Что бы это значило, зачем понадобился он Ленину? До сих пор
встречались только мельком в коридорах.
Быков, все более тревожась, переспросил:
– Утром велено явиться? В Совнарком или как? В котором часу,
сказал?
Посыльный строго:
– Не утром, а сейчас требует!
– Повернулся и ушел.
Быков совсем растерялся: значит, Овсеенко Владимир Александрович
прознал уже о его недосмотре... Велит явиться к самому Ленину. Беда!
Ощупал на себе шинель, снял шапку, причесался, затянул покрепче
ремень и зашагал наверх.
Остановился перед комнатой Ленина.
Набравшись духу, постучался. Дверь сразу отворилась.
На пороге Владимир Ильич.
Без пиджака, без галстука, только в жилетке. Лицо усталое. Рукава
рубашки подтянуты к локтям и перехвачены резинками.
Быков отступил на два шага - для законной дистанции - и щелкнул
каблуками:
– Товарищ Председатель Совета Народных Комиссаров! По вашему
приказанию... - И осекся, увидев, что Ленин предостерегающе приложил
палец к губам.
– Тссс... Не так громко, а то мы Надежду Константиновну разбудим.
Вышел к солдату и тихонько прикрыл за собою дверь.
– Где бы нам побеседовать...
– Ленин задумался.
В комнату выходило несколько внутренних дверей, и взгляд его
остановился на каждой...
– Спят... спят... Для того и ночь, чтобы спать...
– Он кивнул на
дверь напротив своей: - Здесь Владимир Александрович Овсеенко, и ему
надо дать отдых... Увы, для новых боев...
Быков продолжал стоять навытяжку.
– А знаете что? - Ленин мягко тронул его за руку. - Идемте-ка в
коридор. Там без помех и потолкуем.
Все это говорилось запросто, по-дружески, и Быков перестал
тянуться перед Лениным, настороженность прошла, он теперь спокойно
слушал Владимира Ильича и так же спокойно ему отвечал.
– Что это у вас за нелады с броневиком? - спросил между тем
Ленин, заглядывая на ходу в лицо солдату. - Овсеенко чрезвычайно
рассержен... чрезвычайно. Приходит ко мне, а он, заметьте, из своей
комнаты не видит... приходит и говорит: "Ночная охрана Смольного не
годится никуда!" Хотел сразу же применить строгости, но я отправил его
спать.
Ленин очень ценил Антонова-Овсеенко, образованного военного,
возглавлявшего штурм Зимнего.
Владимир Ильич едва приметно улыбнулся, но тут же лицо его стало
озабоченным.
– Товарищ Быков, вот вы сегодня дежурите по караулам. Объясните,
пожалуйста, как это случилось, что броневик не встал на пост? Почему?
На каком основании?
Быков помрачнел.
– Владимир Ильич, взгреть нас надо. И товарищ Овсеенко прав,
церемониться нечего!
Ленин, шагая по коридору, остановился, некоторое время смотрел
Быкову в лицо.
– Взгреть, говорите? Ну, допустим, взгреем. А дальше что?
– А дальше? - И Быков дал волю вспыхнувшему гневу. - Этого
"Рюрика", который смылся, я бы не пустил больше в караул. Предать
позору от лица революции! Чтобы эти бояре на карачках приползли
просить прощения!
– Почему же "бояре"? - Владимир Ильич сдержал улыбку. - Оттого
что с "Рюрика"?
Быков, чтобы уйти от насмешки, торопливо добавил:
– "Лейтенант Шмидт" или "Броненосец Потемкин" не допустили бы
такого самовольства. А тем более "Враг капитала". Там народ
сознательный.
Владимир Ильич покачал головой.
– Солдаты в броневиках, - сказал он, - дельные, надежные бойцы, в
том числе, не сомневаюсь, и на "Рюрике". Все они в октябрьские дни
доказали преданность революции. А сейчас "Рюриковичи", оказывается,
что-то утратили, в чем-то изменились к худшему. Чья же это
оплошность?.. Только наша.
Продолжая этот разговор, Владимир Ильич поинтересовался, где