Избранное
Шрифт:
Вместе со мной трудился мой давнишний приятель еще по институту Никодимов. У него работа была посложней - начальник ОТК. Каждого он должен был проверить: хорошо ли тот вымылся, чистое ли надел белье. Никодимов стоял обычно у входа в предбанник, строгий, справедливый, насупленный, пальцем проводил по спине, когда сомневался.
– Это, брат, такое дело, - говорил он мне, - ни на минуту нельзя отвлечься, так и норовят прошмыгнуть!
Директор бани товарищ Касаткин уважал Никодимова и на собраниях, совещаниях и планерках всегда ставил его в пример главному технологу
Технология у нас и в самом деле была устарелая - мылись по старинке, как отцы и деды. Бочкарь выписывал заграничные журналы, по ночам пропадал в бане, подолгу засиживался в душевой. По вторникам, когда баня была выходная, писал дома в ванной диссертацию и заранее ругал будущих оппонентов: "Подлецы! Что они понимают!"
В начале года Касаткин погорячился, вызвал на соревнование металлургический завод, и вот теперь баня заметно отставала по всем показателям, особенно по производству чугуна. А главное - мы не обеспечивали потребности. Попробовали увеличить количество помывочных мест за счет чердака, установили там большой кран, но вода лилась на головы моющихся внизу, так что пришлось отказаться.
Главный инженер Г. Н. Быстрый предложил смелое решение: выносные ванны-балконы. Сделали, но желающих мыться на балконах не было - сказались консерватизм мышления и плохие погодные условия. По-разному мы относились к своим неудачам: Быстрый писал стихи и рассылал в журналы, Касаткин жаловался жене...
Ходить бы нам в отстающих, да распределили нам после института молодого специалиста Соловьянову Наталью Львовну. Баня, конечно, мужская, но Наталье Львовне сказали: "Вы туда не мыться идете, а работать! Баня отстающая, так где, как не там, показать себя молодому специалисту!" Еще сказали так: "Рано вы стали бояться трудностей, в ваши-то годы, эх-эх-эх!"
В понедельник Наташа вышла на работу. Я тогда на контроле стоял, подменял Никодимова. У него отгул был за работу в стоматологической поликлинике. Нас раньше на картошку посылали, а потом на зубы бросили. Зубов больных много, стоматологов не хватает, вот и стоишь целый день дергаешь, сверлишь что-нибудь. Не у каждого и не сразу получалось, конечно, сколько выдернули не тех зубов, сколько дыр просверлили не там, но раз надо - так надо! У нас в бане никто не отказывался, бывало, надергаешься, идешь домой - с ног валишься!
Так вот, значит, стою я на контроле, проверяю качество помывки, вдруг - что такое?! Баня опустела, а в центре, рядом с весами, стоит - она!
Видел я красивых женщин - не скрою. И в кино, и в журналах, и в жизни доводилось, помню, ехал как-то в трамвае, смотрел в окно... Но тут даже меня проняло. Как я склонил голову, чтобы в ухо кому-то заглянуть, так и остался стоять.
Директор, мне рассказывали потом, тоже сильно удивился: он как раз в телевизор наблюдал - у нас в бане везде телекамеры были установлены, чтобы людей напрасно не нервировать и постоянно быть в курсе производственного процесса.
Поначалу встретили молодого специалиста недоверчиво, поставили на легкую работу: шайки выдавать. Работа легкая, но опасная, потому что шаек всегда не хватало. А тут смотрим - лишние остаются. Значит, справляется - не зря учили!
Бросили на замерку пара. Да и грех специалиста с дипломом возле шаек держать! Стала Наталья Львовна температуру пара измерять по Цельсию и данные в дневник заносить. Ходит по бане серьезная, на градусник смотрит. И что же - наладила работу, раньше замечания были: то холодно, то чересчур жарко, а тут - ни одной жалобы на температуру!
Конечно, не все шло гладко, как хотелось бы. Так, например, один из мывшихся - инженер Стреухов П. К.
– во время замера температуры забрался под лавку и наотрез отказался оттуда вылезать. Требовал брюки и справедливости. А токарь-инструментальщик Краюхов, между прочим, член цехкома, надел на себя таз, чем причинил урон банно-прачечному предприятию на 2 рубля 07 копеек.
Хотелось бы особо отметить неблаговидную роль в этом деле жены Краюхина - Зои Павловны Краюхиной, придавшей этому факту широкую огласку, после того как Краюхин заявился домой босиком и в шайке.
Между тем работа бани заметно стабилизировалась: клиентов стало меньше, а у нас больше свободного времени для их культурного обслуживания. Главный инженер Быстрый начал писать поэму "Мыло и брызги" и мечтал сделать из бани корабль и плыть куда-нибудь, плыть... Поэт, что с него взять! Он часто вылезал на крышу и стоял там с блокнотом в одной руке и с бутербродом в другой, представляя, как плывет в неведомые страны.
Бочкарь наконец-то смог закончить свою диссертацию "Значение мочалки в эпоху НТР" и теперь не спал ночами, представляя, как его будут поздравлять с успешной защитой. А я наконец смог заняться своим любимым делом - пускать кораблики. В детстве мне запрещали играть в лужах, и я теперь наверстывал упущенное.
И вдруг разом все рухнуло! После того как наша баня обогнала металлургический завод, доведя экономию горячей воды до 100%, а холодной - до 97,5%, Соловьянову сильно повысили - назначили воздушной гимнасткой в цирк. "У вас есть опыт работы с людьми, - сказали ей.
– А зрители - тоже люди! А кому, как не молодым, преодолевать трудности!" А одно ответственное лицо, уже в коридоре, ласково положив руку на плечо, сказало: "Не боги горшки обжигают!"
С тех пор я Наталью Львовну больше не видел. Да и некогда было по циркам ходить - народ повалил в баню валом, брали сразу по две шайки, мылись остервенело. По экономии воды, мыла и мочалок мы сразу оказались в отстающих.
Директор решил славировать и вместо завода вызвать на соревнование местный драматический театр, чтобы резко вырваться вперед по посещаемости. Но Касаткина неожиданно не поддержали наверху. И даже наоборот - освободили нас всех от нашей работы.
Последний раз собрались мы в предбаннике: инженер со стихами, Никодимов с клещами, Бочкарь с диссертацией и я - с мечтами о своем счастливом будущем. Сфотографировались на память на фоне батареи парового отопления и осторожно на цыпочках разошлись.