Избранное

Коклюшкин Виктор Михайлович

Ну, началось представление! Двадцать две женщины и я. У всех бюсты - к стенке не подойти, за метр уткнутся! И я со своим... детством.

Бабоньки косятся на меня, говорят: "Голубой, что ли?" Я говорю: "Это я от холода посинел, а вообще-то я розовый!"

Они говорят: "И какое же вы надеетесь занять место?"

Я говорю: "К-как какое - третье!"

Одна востроглазая говорит: "Это было бы возможно, если бы нас всего трое было!"

Я говорю: "Если бы нас

трое было - я бы первое занял!"

Она говорит: "Почему?" Я говорю: "По нумерации бюстгалтера!" Она говорит: "А вы носите?"

Я говорю: "Если надо - надену! И не ваше дело!"

Она говорит: "Стерва!"

Я говорю: "Сама стерва!"

Ведущий кричит: "Девочки, прекратите скандал, публика услышит!"

Я говорю: "Я вам не девочка!"

Ведущий говорит: "Ну хорошо, я буду называть вас - госпожа! Прошу приготовиться!.. Пошли!.."

И мы пошли. Эти-то, мои соперницы, идут потрясывают, а я, когда моя очередь дошла, как появился... в зале истерика началась. Бинокли друг у друга рвут, чтоб лучше разглядеть. А я думаю: "Штирлицу труднее было! А я потерплю, зато жене пальто купим и детям ботинки!"

Иду по подиуму, бедрами покачиваю, про пальто думаю. А ведущий объявляет в микрофон: "Новейшее течение в области культуры тела, разработанное французским кутюрье Мишелем Ноганом, - "Воспоминание о детстве"! Представляет бюст Виктория Михайлович!.."

И тут я понял, где они прокололись. Но уже радость победы наполнила мою грудь. Походка стала уверенной, грациозной. Не иду - гарцую! Думаю: "Эх, скорее бы лето - всегда буду обнаженным ходить!"

А зрители-ценители притихли, чувствуется: сумбур у них в головах - кому ж охота от новых веяний отставать? И потихоньку один за другим стали мне аплодировать.

Вот так я и получил свою третью премию и, довольный, пошел домой.

Я помню все

У меня генетическая память очень развита. Например, я помню, как сидел на ветке. Рядом подруга обезьяна скалится в улыбке... Вдруг другой обезьян как даст мне по башке!

Динозавров помню... огромные. Мы на них охотились. Подбежим кучей, динозавр кого-нибудь прибьет, мы его съедим.

Помню, как бежал за мамонтом с камнем в руке... Потом мамонт развернулся и бежал за мной. В яму, замаскированную травой, я упал первым, он - следом. Только сейчас я понял, что соплеменники использовали меня как приманку!

Татаро-монгольское иго помню плохо. Чтоб живым остаться, я глаза широко не раскрывал.

Пугачева помню... Помню, выпили и кричим: "Слава царю!", а когда опохмелились - его уже в клетке везут! Я крикнул: "Слава...", мне как дадут по башке. Я до старости хлеб одним зубом жевал!

Лермонтова помню... На Кавказе было... Он - поручик, я - горец. Лежим мы с Махмудом в засаде, вдруг Лермонтов на коне! Я прицелился, а Махмуд говорит: "Нэ надо, его свои убьют". Я говорю: "Почему?" Махмуд говорит: "Аллах их знает! Навэрно, у них поэтов много, а дураков мало!"

Однажды японцем родился... И что удивительно: русских не любил, а в следующий раз - русским на свет появился. Помню, под Мукденом бегу в атаку, а навстречу мне мой внук японец... Вообще-то, предыдущая память стирается, а у меня, еще когда в первобытном веке по голове ударили, эта стерка сломалась. Я кричу японскому внуку: "Я твой дедушка!" А он мне по-русски отвечает: "Я твой матушка!.. И застрелил меня на хрен!

Отчетливо помню Октябрьскую революцию. Зимний дворец! И я бегу... в обратную сторону. Мужик какой-то кричит: "Грабь награбленное!" Ну, его и ограбили. Солдат, помню, орет: "Хватит, навоевались!" Ну, его и укокошили. А я живым остался.

Помню, в 30-м году приехали к нам в деревню из города раскулачивать... корову свели на колхозный двор, стали доить. За рога дергают, кричат: "Почему молока нет?!" Я говорю: "Под хвост подуй, может, засорилось!" Они как дунут мне... очнулся аж в Сибири!

В 41-м, помню, добровольцем пошел. Дали винтовку... одну на тридцатерых. Сказали: "Стрелять коллективно: один целится, другой кричит: "Огонь!"... который в толстых очках нажимает на курок... тридцатый бежит за пулей и бьет ею фашиста по голове.

Помню, ползу по грязи с бутылкой бензина, а фрицы с танка смотрят и говорят: "Правей бери, там суше..." А там уже Петька из нашей роты сидит, кремнем искру высекает. Не успел он... Танк как бабахнет!

В 57-м меня в космос запустили... Помню, академик Королев погладил меня меж ушей, говорит: "У, сука!" - я тогда собакой был. Главное, вместе со мной блоху запустили. Так что первая блоха в космосе тоже наша! Я уж от голода сдох, а она все ползает, радуется, что ей столько еды в полет дали!

Вновь родился в Казахстане... В семье немцев, высланных с Поволжья. В начале 91-го проголосовал за сохранение Союза, а теперь - живу в Германии и, когда выпью шнапса, пою русские народные песни. И думаю: "Как бы сделать, чтобы хоть следующую свою жизнь прожить спокойно?!."

На всех парах!

Давно это было...

Работал я тогда в бане инженером по технике безопасности. В мои обязанности входило давать всем желающим помыться журнал - расписываться, что если кто из них ошпарится, никто ответственности не несет. Работа простая, но требовала аккуратности.