Избранное
Шрифт:
— Ладно, успокойся! — сказал писарь. — Я некурящий, ничего в этом не понимаю.
— Зато я понимаю, — сказал счетовод, — и говорю тебе, он курил американскую сигарету. Я даже видел пачку. Марку я разобрать не мог, потому что он все время прикрывал пачку рукой.
Тут у него возникла идея, он встал, подошел к столу штабс-фельдфебеля и начал тщательно рыться в пепельнице, потом вытащил окурок Шефольда.
— Вот она, — сказал он. — Можно не сомневаться, окурок от американской сигареты. К сожалению, он ее докурил почти до конца, марку уже не разобрать. Но такой
Он растер окурок в руках и протянул на ладони своему собеседнику, который бросил на него равнодушный взгляд.
— Откуда этот тип добывает такие сигареты? — спросил счетовод.
— Наверно, трофейные, — ответил писарь и снова занялся своим делом.
— Трофейные! С каких это пор у нас американские трофеи? Скорее, это у них — наши трофеи.
— Поосторожнее, — сказал писарь. — И кроме того: ну что тебе известно? На этой войне чего только не бывает!
Счетовод подумал, что действительно лучше не касаться этой истории с сигаретой, не докапываться, как она попала в их канцелярию. Он понюхал табак, оставшийся у него на кончиках пальцев. Запах напомнил ему о временах, когда он работал в гамбургском порту. Потом он стряхнул крошки табака — виргинский, подумал он, — в пепельницу штабс-фельдфебеля Каммерера.
КАПИТАН КИМБРОУ
Маспельт, 13 часов
Трудно было обижаться на этого немецкого майора за то, что он устал ждать и потому не мог заставить себя и дальше проявлять терпение, а ультимативно передал через Шефольда, что операция должна состояться следующей ночью. Следующей ночью или никогда. Кимброу был с самого начала на его стороне: по многим причинам это дело нельзя было откладывать в долгий ящик. Что, если Боб окажется неправ и в штабе армии в последний момент милостиво соизволят взять в плен полностью укомплектованный немецкий батальон? Для этой цели молниеносно и бесшумно вывести на исходные позиции резервы 424-го полка (он хоть полностью механизирован)? Не позднее 17 часов вернется Шефольд, снабженный тактическими указаниями и чертежами местности, которые ему даст этот майор, как же его зовут — Динклаге, Динклаге, Динклаге. Чертовски трудно выговорить это имя, если хочешь произнести его правильно, по - немецки.
Он еще не решил, как поступить, если в штабе армии откажут или просто не подадут никаких признаков жизни, отделаются молчанием, но приказал в 13 часов привести роту в полную боевую готовность.
— Все увольнительные отменить, — сказал он старшему сержанту. — Те, кто не на караульной службе, пусть сидят на квартирах. Чтобы я никого не видел на улице. Командирам взводов назначить чистку оружия.
«Хотя оружием пользоваться не придется, — подумал он. — Если раздастся один-единственный выстрел, все полетит к чертовой матери».
Он послал за лейтенантом Ивенсом, командиром первого взвода, и сказал ему:
— Люди из вашего взвода находятся в туннеле недалеко от Хеммереса. Сегодня необходимо особенно
Ивенс, чрезвычайно удивленный, не удержался и спросил:
— Неужели jerries это сделают?
Из десяти старших по званию офицеров восемь ответило бы лейтенанту Ивенсу в подобном случае: «Делайте, что я сказал!» Или: «Никаких комментариев!» Капитан Кимброу считал такой тон в обращении с подчиненными неуместным.
— Да, — сказал он, — вероятно. Может так случиться, что они сегодня снимут свои передовые посты.
— Будем надеяться, мои люди смогут что-либо разглядеть! — заметил Ивенс. — Ночью разобрать, что происходит у входа в туннель, довольно трудно.
— Ничего! — сказал Кимброу. — В скором времени ваши люди там, наверху, будут играть с немцами в карты! Очень рекомендую вам, Ивенс, следить внимательно за тем, что происходит на виадуке!
Он распорядился соединить его с Уилером. Услышав в трубке голос Боба, он только сказал:
— Кимброу.
— Привет! — воскликнул Уилер. — Я тут постепенно дискредитирую себя. Дважды уже действовал на нервы адъютанту начальника штаба Ходжеса. Получу за это крупный нагоняй. В штабе полка и дивизии будут возмущены. В конце концов, я всего лишь разведчик, шпион.
— Что мне делать, — спросил Кимброу, — если майор Динклаге захочет покончить с этим делом сегодня ночью?
— Откуда тебе это известно? — В голосе Уилера прозвучала тревога.
— От Шефольда.
— От Шефольда? — Уилер произнес это с таким удивлением, недоверием, раздражением, на какое был только способен. — Но он же пока еще вне игры.
— Сейчас он как раз беседует с майором Динклаге.
После долгой паузы Кимброу спросил:
— Ты слушаешь, Боб?
— Да, — сказал Уилер. — Господи боже мой!
— Динклаге потребовал, чтобы он пришел к нему сегодня в полдень, — сказал Кимброу. — Я узнал об этом только вчера.
— Когда именно? — быстро спросил Уилер.
— Вчера в первой половине дня. Я был у него в Хеммересе, и он мне сказал.
— В таком случае у тебя был почти весь вчерашний день, чтобы доложить об этом мне.
Казалось, Уилер услышал по телефону, как Кимброу пожал плечами.
— Ким, — сказал он, — ты, конечно, знал, что я запретил бы тебе делать такую глупость.
— Я считаю, что мы, после всех проволочек, не можем не выполнить желания немца.
— Чепуха! — сказал Уилер. — Существуют неписаные законы войны, с которыми должен считаться этот немецкий господин майор. В соответствии с ними он должен теперь ждать, даже если ему кисло. — И процитировал: — «Увы, почти всю жизнь свою зазря стоит солдат в строю». Ах, — добавил он, — я забываю, что ты южанин. Да еще какой! У вас там свои понятия о чести! Одна ваша изысканная вежливость чего стоит! Потому вы и проиграли Гражданскую войну. Вам и в голову не приходило, что придется столкнуться с таким типом, как Шерман. Правда, вы держали рабов, но во всем, что не имеет отношения к рабству, вы были благородными рыцарями Юга.