Избранное

Саваровский Юрий

1987 г.

Ты

Такая светлая ты,Такая чудная,Ты – созвездье моей мечты,Жизнь на ласкиТакая скудная,Исключенье в нейЛишь ты.Я с тобою,Как полдень вишенный,Сердцем солнечнымЯ стучу,Я общительный,Я возвышенный,Я с тобою любить хочу!Лишь боюсь одногоНеясного,Неизбежного, судного дня,Когда ты,Со мной несогласная,Вдруг возьмёшьИ покинешь меня.

Январь 2000 г.

«Уходят ноябри и декабри…»

Уходят

ноябри и декабриБезликие, тоскливые, слепые.Покрепче чай, супруга, завариИ принеси бокалы расписные.С тобой сидеть мы будем при свечах,Пить крепкий чай, не утруждаясь словом.Что толку в тех приевшихся речах,В которых всё, и ничего о новом?

Январь 2000 г.

«Шёл май. Сирень цветения заждалась…»

Шёл май. Сирень цветения заждалась,И, наконец, как фейерверк, взорваласьИ белым цветом выстрелила ввысь,И красотою, и благоуханьем,Хотя с большим, как дама, опозданьемЯвилась в мою суетную жизнь.

Май 1999 г.

А. С. Пушкин

10 декабря 1825 года

Тот миг, как казнь и как пытка,Остался роковым навек,Тот миг, когда его кибиткаПрервала к Петербургу бегИ развернулась по дороге.Судить его побойтесь боги!Что он оставил позади?«Порывы юности мятежной…»О, сколько круговерти снежнойВ его растерзанной груди!Бунтует сердце великана,Соединяет даль и близьНеугомонно, неустанноВ одну терзающую мысль:Какой неотвратимый рокРукой решительной и братскойЕго вернул, И он ведь могБыть там, на площади Сенатской,И быть закован в железа?Ужели тот пугливый заяц,Что промелькнул в его глазахИ оборвал с Сенатской завязь?Душа, рождённая к порывам,Распята вёрстами земли,И бьются огненные гривыНад белой пропастью зимы.О, вольнодумцы! О, друзья!Души осиротелой братья!Ужели всё, ужель нельзяВернуть историю обратно?Вернуть?… Не в силах даже Бог!Такое буйное смятенье!Кнута раскованный хлопокДуши разбил оцепененьеИ бросил в белизну снеговЕго простреленное сердце,И высек контуры гробов,И грозный профиль самодержца.Гони, недремлющий ямщик,Пока душа клокочет в теле,Твой быстрый хлыст,Твой бодрый крик —Одни властители метели!А. Ну-ка, тройка удалая!А, ну, родная, удалей!Надежда душу обогрей,Не одолей судьбина злая.Не одолей, и сквозь невзгодыСвободная воскресни жизнь,Зажгись в ночи звездой свободы,Неугасающей, зажгись!

Зима 1985 г.

«Всё начинается с азов…»

Всё начинается с азовНа каждом Рубиконе,От первых вымолвленных слов,До слов в смертельном стоне.Я слов достаточно познал,Их силу и бессилье,Теперь и сердце, как штурвал,И руки, точно крылья.Но не познал я только словЕдинственных на свете,Что могут выше облаковМеня поднять в бессмертье.

1990 г.

Очищение болью

Гроза в декабре

В отместку плановости строгойИ вопреки календарю,Гроза рассерженного богаУдарила по декабрю.Сверкали молнии, и громыС деревьев осыпали снег,Был саркастически весомымВсех демонов небесных смех.Рвал ветер яростно афиши,Гнал загулявшихся взашей,Валил рекламы нуворишейИ мял палатки торгашей.И обыватели столицыЧесали праведные лбы:Такому надобно ж случиться,То божий перст, то перст судьбы!Не верили, что так бывает —Гроза бушует средь зимы!Гроза заслуженно смываетТот срам, что сотворили мы.

Декабрь 2000 г.

Острое чувство

На улице снежная каша,Бесцветный, безликий февраль,Как жизнь беспросветная наша,Как наша пустая мораль.И, как ветерок переменный,Разброд и шатанье умов,И острое чувство – я тленный,Превыше всех бодреньких слов.Боясь гробового затишьяИ гнёта холодных могил,Настырно цепляюсь за жизнь яИз всех мне оставшихся сил.Каким же себя одинокимЯ чувствую, жизнь так любя.Я все ощущаю порокиИ всех их беру на себя.

Февраль 1999 г.

Чего хочу?

Всё, начинаю жить по-новому.Довольно бестолковых дел!Пусть по характеру и норовуНе шибко крут, не шибко смел.Чего же я желаю страстно,Чего же? Так и не пойму,То ни душе, и ни уму,Ни сердцу также не подвластно.Покоя? Нет. Борьбы? Едва ли.Труда до пота? Может быть.Познать неведомые дали,Иль состояние скопить?Нет, всё не то, не вдохновляет,Лихого старта не даёт,Скорей стремленья обнуляет,Перекрывает кислород.А, может, жду того я часа,Когда я, признанным, смогуПомчатся вниз с высот ПарнасаИ задохнуться на бегу?

2000 г.

Уходит лето

Уходит август, меньше стало света,И быстро, быстро угасает лето,Весёлых птиц ослабли голоса,И всё обильней по утрам роса,И все кусты разросшейся малиныОкутали узоры паутины.Уходит лето, наступает осень,У времени мы продолженья просим,Но время – Бог, оно неумолимо,И уплывает точно кольца дымаОт выкуренных мною сигарет.У времени альтернативы нет.Всему и всем отмерено природой,И как ты не бравадься, не ершись,Мгновения, спрессованные в годы,Наращиваясь, сокращают жизнь.Всё меньше тех мгновений остаётся,И всё труднее каждый шаг даётся,И ты спешишь, и жертвуешь собою,И ощущаешь сердца перебои,Глотаешь сигарет полночных дым,И сознаёшь, что слаб ты, и раним.Уходит лето…

Август 2001 г.

Нельзя

Есть у людей причуды и пристрастья,Есть авантюр прискорбная стезя,И всё же все, при власти и без властиДолжны блюсти, что можно, что нельзя.Нельзя убить и воровать нельзяИ подличать, и предавать, и гадить.Но те табу нарушили князьяВсё ради власти и богатства ради.Вослед за ними потянулся смерд:Коль можно им, то почему я хуже?И разгулялась повсеместно смертьИ затянула узел зла потуже.Как это зло вовек искоренить?Оно в крови и вскормлено кровями.Зерно добра лишь стоит породить —Мгновенно зарастает сорняками.

2001 г.

Ночь в деревне

Деревня, ночь, и кваканье лягушек,Ночной фонарь чуть освещает пруд,Да отплеск фар от редких легковушекВыбеливает листьев изумруд.Гляжу в окно: журавль у колодца,На сером небе ни одной звезды,На взгорье мерин в темноте пасётся,Освободившись от дневной узды.Под сенью лип припрятались избушки,В них света нет, деревня спит давно.Висячий рельс тревожной колотушкиНапоминает старое кино.И первобытность деревенской ночиЗажала душу обручем тоски.Как гулко сердце в немоте клокочет,Как бьётся кровь горячая в виски.