Избранное
Шрифт:
Так, значит, для Мертке сейчас весна? Уж
Мягок был мох. Золотые листья падали с деревьев. Огнем жгли поцелуи. Ах, как близок был ей Оле. Близок — и все же недостаточно. Робость и стыд спадали, как изношенное платье. Великая пора любви, когда в каждой мысли бьется твое сердце!
Мертке обнимает матушку Нитнагель, свою наперсницу.
— А ты полюбила бы Оле, если бы он этого захотел?
Матушка Нитнагель улыбается.
— А если бы он тебе сказал: ты должна стать моей женой?
Матушка Нитнагель улыбается.
— А если бы он тебе сказал: не дай мне замерзнуть?
Матушка Нитнагель плачет.
А Мертке ходит окутанная плащом любви. Она заглядывает на строительную площадку и одаривает усталых каменщиков яблоками. Подручный Оле Бинкоп получает самое красное яблоко и в придачу шлепок по кожаной фуражке.
Она пляшет на деревенских улицах, невеста в золотых туфельках любви. Притаясь позади запотевших ноябрьских окон, злые феи прядут свою пряжу. Тощая фрау Серно сплевывает в горшок с цикламеном.
— Ни стыда, ни совести у этих коммунистических девок.
Фрида Симсон поворачивается к ней спиной и внимательно изучает объявления собственного производства.
Фрейлейн Данке из кооперативной лавки остерегает Мертке:
— Что до меня, я уже здорово обожглась на этой самой любви. И будь я на вашем месте, я не рискнула бы…
Всего труднее сладить с Эммой Дюрр.
— Ты бы все-таки подумала! Оле вполне мог быть твоим отцом.
— Он мой муж.
— Подожди чуток, он устанет и согнется в три погибели.
— Я буду любить его и не дам ему состариться.
— На мой вкус, он малость волосат.
— Я люблю его таким, как он есть.
— Здесь его жена.
Мертке глубже закутывается в сотканный любовью плащ:
— Я — его жена.
За ночь подмерзли лужи на дорогах. Миллиарды ледяных иголок плавают в озере. Луговая трава прихвачена морозом. Мампе должен пригнать шведских коров с пастбища.
Великое спасибо Келле и его бригаде! Стоит капитальный коровник, крытый разномастной черепицей. Оле собирал ее с бору да с сосенки. Красоты особой нет, зато коровам будет вольготно.
Если вдуматься, шведских коров Оле навязали почти силой. И все же он заботится о них. На то он и Оле Бинкоп. Да здравствует жизнь! Теперь ему надо уезжать, но для начала он хочет поглядеть размещенное на зиму стадо. Широкогрудые, приземистые коровы. Ох и хороши
Всего через год Оле возьмет сына на руки и гордо пройдется с ним по коровнику. Одна мечта сбылась, один памятник сохранится — прекрасное стадо.
Хлопает дверь. В дверях Тимпе. Требовательным голосом:
— А где корма для шведской скотины?
Ни слова беспартийному Тимпе о том, как не сдержал свое слово член партии Вуншгетрей.
— Концентраты и сено из наших запасов!
Тимпе скалит зубы.
— Это на первое время. — Он иронически поводит носом.
Ватник, ватные штаны, валенки, ушанка, полный рюкзак — эдаким медведем вваливается Оле на птичий двор. Матушка Нитнагель тактично склоняется над кормушкой.
Прощание с Мертке по всем правилам.
Три поцелуя под аккомпанемент несушек и шлепок в придачу.
— Береги сына.
И Оле уходит в путь-дорогу, словно герой из сказки. Он хочет отыскать железного великана, который поможет ему добыть корма для «Цветущего поля». Стрекочет дряхлый мотоцикл. От морозного ветра заиндевели края шапки.
В окружном центре, в лабиринтах учреждений и управлений, ищет Оле железного великана.
— Экскаватор! И как можно скорее!
Стражи железного великана глядят удивленно:
— Это не от нас зависит.
Вверх по лестницам, вниз по лестницам, из двери в дверь, из двери в дверь.
— Мне нужен экскаватор.
— Это не от нас зависит.
Зависит, зависит, ни от кого ничего не зависит. А от кого же зависит, черт подери?
Учреждения закрываются. Дня не хватило. Не пойти ли к окружному секретарю? Найдется ли у него время выслушивать особые пожелания? Сколько таких кооперативов в округе? Сколько особых пожеланий? Вот ведь черт подери! Оле сам активист, он знает в этом толк!
Устало бредет Оле в гостиницу. Мужчина за конторкой испытующе смотрит на него:
— Салат принес, что ли? Для поставщиков у нас черный ход.
— Сейчас получишь мешком по зубам. Мне нужна койка.
На другое утро все сначала:
— Мне нужен экскаватор.
— Не наседай, папаша, не наседай…
Оле хватает чиновника за лацканы и встряхивает.
— Ах так, я папаша? А ты знаешь, желторотый, что моя жена моложе тебя?
Чиновник смягчается:
— Непременно тебе экскаватор? Может, землечерпалка сойдет?
Оле так и взвился:
— Подавай сюда землечерпалку.
И опять не слава богу. Ее надо сперва найти.
Оле едет в Тюрингию. В рюкзак засунут номер «Крестьянской газеты»: «Продается почти новая землечерпалка, цена по соглашению».
Щиплет мороз. Искрятся деревья. Старый мотоцикл пыхтит и стонет. Оле добирается до Веймара, но тут окончательно сдает мотор. Оле колдует над ним, он весь перемазался в масле, он истекает потом, жмет на стартер — ни звука. Придется сдавать в ремонт. И дожидаться два лишних дня.