"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
— Те, кому выпало стоять на вершине власти, должны этому научиться. Как и вы. Как любой, кому уготовано стать Папой.
Лицо его просветлело. Он еще лелеет надежды на папство. Ах, вот если бы Уолси стал понтификом, этого разговора попросту не понадобилось бы. Но бессмысленно рассуждать о несбывшемся. В 1523 году некий незаконнорожденный отпрыск дома Медичи, узаконенный Львом X, стал Климентом VII, сменив на папском престоле несчастного Адриана.
— Но ведь папам не чуждо ничто человеческое.
— Да, их тоже ждет загробная жизнь, — улыбнулся я.
— И у них есть свои заботы. Мирского
— Уж не сочувствуете ли вы лютеранам? — насмешливо поинтересовался я. — Разве Папу можно сравнивать с обычным мужчиной? Разве Его Святейшество волнуют земные дрязги?
Нынче утром Уолси был явно не настроен шутить. А я, как ни странно, наоборот, пребывал в жизнерадостном игривом настроении. Все будет по-моему. Такая уверенность вселяет бодрость и наполняет душу радостью.
— Ваша милость, сейчас нам не до шуток. Расторжение брака с вашей женой будет нелегким делом. Да простит меня ваше величество, это было бы легче сделать до того, как Карл стал императором… Нет, ведь тогда ее отец… впрочем, к тому времени он уже умер. В тысяча пятьсот восемнадцатом году…
— Да вернитесь же в наши дни! — рявкнул я.
Что происходит с Уолси? Даже в райском саду могли возникнуть досадные недоразумения!
— На дворе тысяча пятьсот двадцать седьмой год! И я живу во грехе почти двадцать лет! Мне хочется скорее покончить с этим, а не слушать вашу глупую болтовню.
Я никогда не видел его таким встревоженным. Но следующий его поступок заставил меня усомниться в трезвости его рассудка: он вдруг бухнулся на колени.
— Ваше величество, я умоляю вас…
Слезы заструились по его щекам. Театральные рыдания. Уолси отлично умел изображать трагедию.
— …умоляю, не затевайте этого дела. Оно повлечет за собой множество бед…
Как посмел он разубеждать меня? Я глянул на тучную фигуру, смехотворно покачивающуюся на коленях. Кардинал плакал. Несколько капелек оросило пол кабинета.
— Встаньте!
Притворные слезы мгновенно иссякли, когда он понял, что публику это не растрогало. Медленно и неуклюже Уолси поднялся с колен.
— Вы же кардинал, папский легат, — напомнил я. — И вам отлично известны каноническое право и процедуры проведения церковных судов. Какой подход нам лучше использовать?
Я предпочел умолчать о его бурном изъявлении чувств, дабы избежать обоюдного замешательства. Он мудро последовал моему примеру.
— Полагаю, нам не помешает здесь, в Англии, устроить небольшое церковное судебное разбирательство… относительно интересующего нас вопроса, а потом предоставить конфиденциальный отчет о наших предварительных решениях Его Святейшеству. Тогда это можно будет подать как… мелкое семейное дело, ради которого вовсе не стоит тревожить Ватикан.
Даже рыдая на коленях, прелат напрягал свой изворотливый ум, который, должно быть, никогда не отдыхает.
— Превосходно, — сказал я.
— Я сам буду председательствовать на этом суде. Для пущей важности нужно привлечь и других сановников. Как вы смотрите на Уорхема? Он ведь архиепископ Кентерберийский.
— Превосходно, — повторил я.
Это был первый шаг на избранном пути, самый важный и самый трудный. После него все становится значительно проще.
Уолси провел «тайное» слушание
Суд состоялся в Вестминстере в конце мая 1527 года. Главными судьями были Уолси — legatus a latere, папский легат, — и архиепископ Уорхем в качестве советника, а Ричард Вулман выступал в роли моего представителя. Но мои самые радужные надежды рассыпались в прах. Так называемые выводы гласили, что обстоятельства моего брака действительно сомнительны и должны быть рассмотрены более авторитетными умами, предпочтительно в Риме. Папа будет исследовать запрос и выдаст независимое заключение. Иными словами, мое дело должно было выйти за рамки семейного.
Уилл:
Генрих не знал, что это уже произошло. Слухи о «великом королевском деле» (как эвфемистически называли аннулирование этого брака) быстро распространились среди подданных. Любому лодочнику, каждой уличной девке было известно, что король пожелал избавиться от жены. В неведении пребывала лишь одна непосредственно связанная с этим делом особа — королева Екатерина.
Генрих VIII:
Я пришел в ужас, когда мой шут Уилл весьма робко протянул мне популярный в Лондоне новостной листок, где описывались интимные подробности и изъяны моего брака. Если об этом говорят в народе, то наверняка сплетни дошли и до Екатерины! Значит, мне предстоит неприятный разговор, еще более затруднительный из-за того, что я не виделся с ней недели две. Она все больше погружалась в благотворительные дела и религиозные обряды, в которые мне, разумеется, не хотелось вмешиваться. Кроме того, надо признаться, меня настолько поглотили мысли об Анне, что я с трудом мог думать о чем-то другом.
Известие о том, что Екатерина никогда не была мне законной женой, будет оскорблением, поистине мучительным ударом для ее набожной натуры. Перед выходом я подкрепился большим кубком вина.
Коридор был безлюдным. Очень странно! Обычно там толпами слонялись придворные, щеголяя новыми бархатными камзолами. А сегодня никого. Неужели все отправились на охоту? От волнения волосы у меня на затылке стали влажными. Как бы мне хотелось тоже оказаться на охоте — да где угодно, только не здесь.
Стража пропустила меня в первую приемную королевы. Я нервно прохаживался по аванзалу. Мне нужно встретиться с Екатериной, однако видеть ее я вовсе не желал. Наконец меня пригласили в гостиную, и я покорно пошел за чопорной фрейлиной. Она уверена, что служит королеве… Но королевы в Англии нет. Вот что из всего этого вышло: я обманывался сам, что привело к заблуждению многих, в том числе почтенную придворную даму.
И вот мы встретились лицом к лицу. Екатерина явно огорчилась, что ее оторвали от молитв. После мессы она обычно целый час стояла на каменном полу, преклонив колени, и просила помощи у Создателя.