"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
Ведь то, чего я хотел больше всего на свете, что всеми силами стремился сохранить, пропало безвозвратно.
XVIII
Уилл:
Да, по-видимому, Гарри утратил магическую власть над судьбой, дарованную ему в качестве искушения на столь краткий срок. И он проведет в попытках вернуть ее последующие двадцать лет — в эти годы произойдут самые разнообразные события, и однако чудо так и не свершится. Они прошли для него мучительно, хотя существенно не затронули и не изменили его, лишь привели в смятение, породив гнев,
Генрих VIII:
Если бы даже я приказал, радость не озарила бы мою душу. Печаль надолго воцарилась во дворце и омрачила первые месяцы наступившего нового года. Мы с Екатериной, вместе переживая нашу утрату, сильно сблизились, объединенные общим горем. Мы заказали и посетили несколько особых месс, это еще больше укрепило наши набожность и благочестие. Я ни с кем не мог поделиться своим горем, поскольку произошедшее касалось лично меня, моей венценосной особы. А Екатерина… Да, Екатерина принадлежала к королевскому роду, и она понимала меня…
Когда наконец ее здоровье полностью восстановилось, я вдруг обнаружил, что единодушие и взаимное сострадание привели к новым отношениям в супружеской постели. «Как странно, — с удивлением подумал я тогда (и до сих пор удивляюсь), — дружба, видимо, подавляет вожделение, душит его подушкой тесной душевной близости?» Ведь страсть не нуждается в этом; она расцветает пышным цветом на почве загадочной отстраненности, которая питает телесное влечение. Екатерина, моя таинственная испанская принцесса, стала теперь моим другом по несчастью… и тем не менее, соблюдая библейские заветы, я познавал ее, как и должно мужу познавать жену.
Именно Уолси я попросил заказать особые мессы во исполнение наших с Екатериной намерений. Он уже доказал мне свою преданность на заседании Тайного совета. Я проявил дальновидность, когда ввел Уолси в состав Совета. Мой верный сторонник незамедлительно начал действовать в противовес некоторым планам Фокса, Уорхема и Рассела. Проницательный Уолси был умен и тактичен, я оценил эти его положительные качества, когда он не проявил никакого любопытства относительно проведения дополнительных богослужений. Помимо осторожности Уолси отличался еще и честностью. Я приобрел хорошего слугу. Оставалось только научиться наилучшим образом использовать его способности — к нашей общей выгоде.
С неизменным постоянством он готовил для меня краткие отчеты о переменах в иноземной политике. Казалось, Уолси мог ежечасно выдавать по новому докладу. Однажды утром в конце мая я так увлекся штудированием его заметок (передо мной лежала целая кипа бумаг, включая отчет о запасах дворцовых складов), что не услышал, как в мой кабинет вошла Екатерина. Впрочем, ее шаги были очень легкими. Я заметил ее присутствие, лишь когда она остановилась у меня за спиной.
— Интересно, мой дорогой, что вы столь увлеченно изучаете? — мягко спросила она.
— Да все наше хозяйство. Вот знаете ли вы, к примеру, что в вашем — или, вернее, в нашем распоряжении находятся, — я ткнул пальцем в строчку и прочел указанную там статью, — расписные изразцы из Испании?
— Нет. Но мне хотелось бы, чтобы они украсили наши покои. Я скучаю по родным изразцам… у них такие чистые и яркие краски. В отличие от здешних темных деревянных интерьеров.
— А где их обычно используют? — поинтересовался я.
— На полах. Или на стенах. В любых залах, где
— Что ж, я распоряжусь, чтобы ими выложили пол в ваших покоях Гринвичского дворца. А на новом изразце мы укажем одну дату, дабы отметить первую годовщину нашей свадьбы… и нашего царствования.
Как быстро пролетел год после коронации…
— Милая моя Екатерина, вы осчастливили меня.
Почему же, произнося эти слова, я испытывал грусть? Мне хотелось, чтобы мы навсегда остались молодоженами, так и не превратившись в степенную супружескую пару, однако, как известно, первая годовщина свадьбы завершает новобрачный период.
— Но счастливы ли вы? Хотя я могу еще порадовать вас, — сказала Екатерина и, ласково приложив свои маленькие ладони к моим щекам, тихо добавила: — У меня будет ребенок. Наши молитвы услышаны.
Должно быть, любовь и восторг настолько откровенно отразились на моем лице, что королева порывисто одарила меня долгим поцелуем… скорее с пылкостью невесты, чем законной жены.
В июне после летнего солнцестояния мы отпраздновали мой девятнадцатый день рождения и годовщину свадьбы. Окинув мысленным взором прошедшие двенадцать месяцев, я изумился тому, как удачно у меня все получилось. А ведь в начале года я ничего не смыслил ни в управлении королевством, ни в семейной жизни. С Божьей помощью и благодаря собственной решимости принц успешно превратился в монарха, и нынче жизнь, казалось, шла заведенным порядком. Скоро я рискну вступить в неведомую мне доселе область завоеваний и переговоров с правителями европейских государств. Война считалась королевским призванием и сondicio sine qua non [29] великих королей.
29
Условие, без которого нет (лат.).
В течение того долгого лета — теплынь стояла до самого ноября — я изучил положение дел на Континенте с той пристальностью, с какой обычно следят за исполнением сложного бального танца, ожидая должного момента, чтобы вступить в него.
Судя по сообщениям, король Людовик XII осадил в Болонье Папу Юлия, посягая на его жизнь и призывая кардиналов раскольнического собора в Пизе выйти из-под власти Его Святейшества. Фердинанд Испанский и император Священной Римской империи Максимилиан обратились к нему с официальным требованием отказаться от претензий, дабы не навлечь на себя Господней кары. Они присоединились к Священной лиге, а кто же может оспаривать ее власть? И не должна ли Англия, как христианское королевство, по велению высших сил примкнуть к ним?
Для осуществления моего желания не осталось препятствий: я хотел войны и имел для этого серьезные основания. Ничто не мешало такой перспективе: приглашение вступить в лигу давало нам полное право немедленно отправиться в поход против французов. Не могли меня остановить и денежные затруднения: в королевской казне было достаточно средств, и я не собирался лишний раз обременять парламент.
— Но, ваша милость, — сказал Уолси, видимо прознавший о моих планах еще до того, как я озвучил их, — возможно, лучше все же обратиться в парламент и сберечь ваши деньги. Поначалу люди с легкостью подарят вам все, что угодно. Да и в дальнейшем делать это будет несложно.