Избранные научно-фантастические произведения в 3 томах. Том 3
Шрифт:
— Совершенно верно! — отозвался начальник полиции. — Кто попирает законы общества и государства, тот вне закона!
— Вы метко стреляете, Готлиб? — спросил Кранц.
— Пуля в пулю, весь заряд.
— Ну что ж, в добрый час! — сказал начальник полиции.
До наступления утра обсуждался план нападения. Было решено идти только четверым: Рудольфу Готлибу, Кранцу и двум надежным агентам полиции. Эти двое брались как резерв.
— Чем меньше, тем лучше, — говорил Кранц.
В девять часов утра отряд был в сборе, вооружен парабеллумами, снабжен точными инструкциями.
— В добрый час! — еще раз сказал начальник полиции.
Отряд
Кабинет был пуст. Один из агентов стал у входной двери, другой — у двери, смежной с комнатой Штирнера, а Рудольф в сопровождении Кранца приоткрыл дверь таинственной комнаты Штирнера и бегло осмотрел ее. Комната была почти лишена мебели. Кровать с тумбочкой, небольшой шкаф и туалетный столик составляли всю обстановку. Половина комнаты была отгорожена дубовой, довольно массивной перегородкой. Штирнер сидел у зеркала за туалетным столиком и брился. На весь этот осмотр потребовалось не больше нескольких минут. Штирнер еще не успел повернуть головы на шум открываемой двери, как две собаки Штирнера бросились на Рудольфа прежде чем он успел вынуть револьвер. В то же время Штирнер, сидевший задом к двери, увидал Рудольфа в отражении зеркала и, вскочив со стула, в два прыжка был у перегородки, открыл дверь и скрылся за нею. Рудольф и Кранц, отбиваясь от собак, — им дана была инструкция стрелять только по Штирнеру, чтобы не поднимать раньше времени шума, — бросились к перегородке и стали стучать.
— Откройте, Штирнер! — кричал Готлиб. — Откройте, чего вы испугались?
Дверь открылась назад так неожиданно, что Рудольф, напиравший на нее, споткнулся.
— Осторожнее, не упадите! — спокойно сказал Штирнер. — Куш, Фальк! Куш, Бич!
Собаки покорно улеглись, положив морды на протянутые лапы, но продолжая внимательно следить глазами за посетителями.
— Я к вашим услугам, господин Рудольф Готлиб! — сказал Штирнер, усаживаясь опять за туалетный столик.
Рудольф Готлиб положил на этот же столик револьвер, взял кисточку и стал намыливать шею и щеки Штирнера.
Потом Рудольф взял бритву и начал ею брить.
Штирнер откинул голову назад, и Рудольф внимательно и осторожно брил горло.
— Немного беспокоит, Готлиб… Поточите бритву!
Рудольф направил бритву на ремне и продолжал брить.
Кранц стоял возле как на часах.
— Благодарю вас, Готлиб. Вы прекрасно бреете. У вас талант, и я советую вам не зарывать его в землю. Открывайте парикмахерскую. Вы? — вопросительно обратился Штирнер к Кранцу.
— Кранц! Иоганн Кранц! К вашим услугам! — вдруг ожил Кранц. И, бросив револьвер, схватил платяную щетку и начал чистить платье Штирнера.
— Благодарю вас, вот вам за труды! — и Штирнер дал им по мелкой монете.
Они униженно раскланялись и пошли к двери. Выйдя из дома, все они разошлись в разные стороны. Агенты пропали без вести.
Кранц явился в тюрьму и потребовал, чтобы его засадили в одиночную камеру. Начальник тюрьмы принял это за шутку, но Кранц весь покраснел от гнева и затопал ногами.
— Я имею распоряжение от самого министра арестовывать всех, кого найду нужным, и прошу не рассуждать! Вы не смеете не доверять словам
Начальник тюрьмы пожал плечами и отдал распоряжение. Кранца увели и заперли. Начальник тюрьмы справился по телефону, но получил ответ, что никто не давал приказания арестовывать Кранца, что, наоборот, его очень ждут в комитете. Кранц, однако, категорически отказался выходить из тюрьмы.
— Если вы попытаетесь вывести меня силой, я буду стрелять! — угрожающе кричал он. — Меня сам Кранц засадил, сам Кранц только и может выпустить!
Начальник тюрьмы махнул рукой.
— С ума спятил или напился!
Так как Кранц никогда не расставался с оружием, то было опасно применять к нему силу.
— Черт с ним, пусть сидит!
И Кранц сидел, наблюдая из дверного волчка за часовым в коридоре.
— Ты что плохо смотришь? — кричал он часовому. — Разве можно надолго останавливаться в одном конце? Службы не знаешь? Иди сюда, проверь замок, чтобы я не убежал.
Кранц, очевидно, составлял исключение из правила, о котором говорил прокурор: Кранц не обнаруживал никаких попыток к бегству.
Из всех участников неудавшегося нападения в комитет вернулся только один Рудольф Готлиб! Но от него трудно было добиться толку. Он был растерян и мрачен.
На все вопросы, нетерпеливо задававшиеся ему членами комитета, он отвечал какой-то несуразицей.
— Выбрил!
— Кто выбрил? О чем вы говорите?
— Я выбрил Штирнера.
Члены комитета переглянулись в недоумении.
— Может быть, это иносказательно, преступный жаргон, обозначающий убийство? — тихо спросил министр начальника полиции.
— Что-то не слыхал такого выражения, — ответил начальник.
— Да вы скажите толком, жив Штирнер или убит?
Рудольф обвел всех мутным взором, потом, горько улыбнувшись, ответил:
— Живей нас! Начисто выбрил! Надо будет открыть парикмахерскую!
7. «ТРИЛЬБИ»
— Людвиг, наконец-то! — встретила Эльза Штирнера обычными словами и протянула руки. — Ты совсем забыл меня!
Они стояли в зимнем саду, разглядывая друг друга как после долгой разлуки. В самом деле, они не виделись уже почти месяц, и за это время оба несколько изменились. У Штирнера лицо стало как-то суше, глаза запали, взгляд сделался беспокойным, и резкие переходы настроения стали появляться чаще. Эльза похудела так, что выступали ключицы и удлинился овал лица. Но ее взгляд стал неподвижным, больше затуманился, движения сделались вялыми и автоматичными. Внутренне она изменилась еще больше. Под влиянием ненормальной душевной жизни, в которой она жила, казалось, начинался распад ее личности. Она думала отрывками, неожиданно, без связи переходя от мысли к мысли. Так же неожиданно ломалось ее настроение. Из живого человека она все больше превращалась в автомат. Это отражалось и на характере ее свиданий со Штирнером. Их разговор то обрывался на полуслове, то вспыхивал необычным оживлением…
Штирнер усадил Эльзу рядом с собой и прижал щеку к ее щеке. Она провела рукой по другой его щеке.
— Гладенький? Это Рудольф Готлиб выбрил меня!
— Готлиб? — удивленно спросила Эльза.
— Да, Готлиб, он хочет открыть парикмахерскую и тренируется, брея своих друзей.
Штирнер трескуче рассмеялся.
— Я не понимаю, Людвиг, ты шутишь?
— И не нужно понимать. Забудь о Готлибе.
Наступила пауза.
— Ты так изменился, Людвиг. Ты утомлен…
— Пустяки!