Избранные письма. Том 1
Шрифт:
[931] М. Н. Германова играла в пьесе П. Ярцева роль Наташи, сестры главного героя, Андрея, В. А. Петрова исполняла роль послушницы, О. Л. Книппер — Ольги, Л. М. Леонидов играл Андрея, В. И. Качалов — Бортеньева.
[932] «Эллида» («Женщина с моря») — пьеса Г. Ибсена, «Джиоконда» (1899) — Г. Д’Аннунцио, «Аглавена и Селизетта» (1896) — М. Метерлинка.
Скорее всего, Вл. И. Немирович-Данченко имеет в виду пьесу С. Пшибышевского «Снег» (1903), которая была популярна в начале века в среде художественной интеллигенции.
[933] Ольга — персонаж пьесы П. Ярцева «У монастыря», о репетиции которой идет здесь речь.
[934] Ученица Андреева — по-видимому, М. А. Андреева-Ольчева,
[935] В журнале «Искусство» (1905, № 3) была опубликована небольшая заметка Ник. Хессина «“Привидения” на сцене Художественного театра», где критик бранит театр за «обычное нагромождение бутафорских мелочей, совершенно ненужных, рассеивающих внимание». Тот же журнал в следующем номере дал сочувственную заметку о Студии на Поварской («К. С. Станиславский, соединившись с В. Э. Мейерхольдом… решил сделать смелую попытку создания нового “Театра Исканий”, желая дать возможность выразиться тем из молодых артистов и художников, которые по своим эстетическим убеждениям явно отошли от стремлений прежней сцены»).
[936] {572} М. Г. Савицкая играла фру Альвинг, О. Л. Книппер-Чехова — Регину, И. М. Москвин играл Освальда, В. И. Качалов — пастора Мандерса, А. Л. Вишневский — столяра Энгстранда.
[937] МХТ показал возобновление чеховской пьесы «Чайка» в сезон 1905/06 г.
[938] «Зигфрид» — опера Р. Вагнера, здесь — расширительно — знак новаторства, новых веяний, как «Травиата» — знак традиционности раз навсегда полюбившихся «знакомых мелодий».
[939] Бранд и Агнес — персонажи пьесы Г. Ибсена «Бранд».
[940] М. П. Лилина.
[941] По утверждению К. Л. Рудницкого, биографа В. Э. Мейерхольда, эти слова относятся именно к Всеволоду Эмильевичу.
[942] В Пушкине К. С. Станиславский вел репетиции летом 1898 г., перед открытием МХТ.
[943] М. П. Григорьева (Николаева), артистка МХТ с 1898 г., одно временно много лет заведовала костюмерной. В период работы над «Горем от ума» В. Н. Павлова помогала ей в подготовке костюмов.
[944] Период усиленной работы над «Горем от ума» у К. С. Станиславского начался в апреле — мае 1905 г. (сбор материалов на выставке портрета в Таврическом дворце, организованной «Миром искусства», посещение усадьбы «Архангельское» и др.). Работа с Симовым происходила в мае – июне.
[945] Символ веры (франц.). — Ред.
[946] При постановке первых спектаклей Художественного театра, а еще раньше — в спектаклях Общества искусства и литературы — К. С. Станиславский предлагал мизансцены, которые видны зрителю словно через ставшую прозрачной «четвертую стену» комнаты; разошедшийся в стороны занавес как бы открывал эту прозрачную стену.
[947] Речь идет о сцене ярмарки спектакля «Драма жизни»; в книге «Моя жизнь в искусстве» К. С. Станиславский описывает найденное им режиссерское решение: «Вокруг этой трагедии человеческого духа кишит земная жизнь с ее бедствиями. На ярмарке среди лавок, наполненных грудами товаров, среди толпы покупателей и торговцев, свирепствует эпидемия холеры, которая придает всему отпечаток кошмара. На белых полотняных палатках торговцев отражаются, как на экране, их черные движущиеся тени, и они кажутся призрачными. Тени торговцев отмеривают материю, в то время как тени покупателей — одни стоят неподвижно, другие движутся непрерывной вереницей. Палатки рядами по уступам гор, от авансцены — почти до колосников заднего плана, отчего все пространство горы заполнено тенями. Такие же тени бешено мчатся в воздухе в ярмарочной карусели, то взвиваясь вверх, то падая вниз» (Собр. соч., т. 1, с. 307).
[948] {573} Роль инженера Брэде в «Драме жизни» на премьере играл не В. И. Качалов, а Г. С. Бурджалов. Качалов был занят в одновременно готовившемся спектакле «Бранд».
[949] То есть во время репетиций спектаклей первого сезона МХТ, про исходивших в Пушкине.
[950]
[951] О «показах» К. С. Станиславского на репетициях «Привидений» см. воспоминания В. П. Веригиной (О Станиславском. М., 1948).
[952] З. Г. Морозова.
[953] Вл. И. Немирович-Данченко имеет в виду реакцию А. М. Горького, порвавшего отношения с режиссером после его письма о «Дачниках» (см. письмо 171), и опасается, что К. С. Станиславский воспримет то, что он ему пишет, так же нетерпимо.
[954] В. В. Лужский до 1905 г. был сорежиссером К. С. Станиславского в спектаклях «Самоуправцы», «Двенадцатая ночь», «Геншель», «Доктор Штокман», «Микаэль Крамер», «Мещане». Вместе с обоими основателями МХТ участвовал в работе над постановкой «Трех сестер». Был также сорежиссером при подготовке почти всех народных сцен в спектаклях МХТ.
[955] … горьковскую пьесу Вы поручали Лужскому… — В середине мая 1905 г. была достигнута договоренность с А. М. Горьким, что он пере даст театру заканчиваемую им пьесу («Дети солнца»). Вероятно, имя Лужского как постановщика возникло в связи с тем, что Горький давал согласие, «поставив некоторые условия, ограничивающие власть Немировича» (Горький М. Собр. соч., т. 28, с. 367).
Пьесу С. А. Найденова «Стены» поставили в сезон 1906/07 г. (премьера — 2 апреля) Вл. И. Немирович-Данченко и В. В. Лужский. «Торжество примирения» («Праздник мира») Г. Гауптмана в Художественном театре не ставили, пьеса шла только в Первой студии (1913).
[956] Н. Н. Званцев в «Иванове» играл эпизодическую роль лакея Лебедевых.
Роль Шабельского была одним из лучших созданий Станиславского в чеховском репертуаре.
Ответом на это обращение Немировича-Данченко было следующее письмо Станиславского.
{574} «Дорогой Владимир Иванович!
И я люблю многие Ваши качества. Ваш талант, ум и проч. И я подавлен тем, что наши отношения испорчены… И я ломаю голову над тем, как их исправить.
Я ждал от Вас совсем иных слов, и потому письмо Ваше, за добрые намерения которого я Вас благодарю, — не достигло желаемой цели. Не думаю, чтобы наши отношения могли исправиться объяснениями. Слишком они мучительны для моего (очень может быть, дурного) характера и опасны при Вашем остром самолюбии. Не искать ли другого способа: заменим объяснения — делом. Это самое сильное орудие в Ваших руках против меня. Верьте, никто не любуется Вами так, как я, в периоды Вашей большой работы. К сожалению, мой скверный характер и тут мешает мне пускаться в откровенность и открывать свои чувства. Вот одна из причин, не позволяющая мне и теперь отвечать на Ваше письмо по пунктам. Уверяю Вас, это ни к чему доброму не привело бы. Но главное в том, что я не в силах сделать этого теперь, при моем состоянии нервов.
Мне необходимо забыть поскорее прошлый сезон, забыть на время Художественный театр. Без этого я не смогу приниматься за “Драму жизни”.
Пусть будет так, как Вы пишете. Во всем виноват я: мои самодурство, капризы, своеволие и остаток дилетантства. Пусть в театре все обстоит благополучно.
Умоляю только об одном. Устройте мне жизнь в театре — возможной. Дайте мне хоть какое-нибудь удовлетворение, без которого я более работать не смогу. Не пропустите времени, пока еще любовь и вера в наш театр не потухли навсегда. Поймите, что теперь я, как и все мы, слишком захвачен тем, что происходит на Руси. Не будем же говорить о каких-то профессиональных завистях и самолюбиях. Ей-богу, я с этим покончил навсегда, хотя бы потому, что я очень состарился. В режиссерстве никогда у меня и не было этой зависти. Я не люблю этой деятельности и делаю ее по необходимости.