Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии
Шрифт:
Я долго ворочался с боку на бок, прежде чем заснул. А когда проснулся, сразу понял: что-то случилось. Они здесь! Вьетконг! С улицы доносились выстрелы, собачий лай… Шум стоял невообразимый. Вдали на шоссе, по которому, очевидно, отступали войска, захлебываясь, строчил пулемет. Стрельба слышалась и в районе моста. Выходит, они сумели обойти шоссе и оказались здесь раньше, чем я предполагал!
Я вылез из-под полога и посветил на часы. Половина пятого. Похоже, что партизаны проверяют дома. Шаги, стук во входные двери… Этим звукам вторили радостные возгласы:
Я напряженно прислушивался. Все ближе и ближе к нашему дому… Что же делать? Но я не успел ничего придумать и даже испугаться, как внизу забарабанили в дверь.
— Открывайте! Открывайте!
Одним прыжком я очутился возле большого гардероба, стоявшего возле изголовья кровати, распахнул дверцу и забился вовнутрь. Год назад мне уже приходилось прятаться таким способом во время облавы на уклоняющихся от призыва, — удостоверения об отсрочке отец тогда еще мне не достал.
Партизаны пошумели возле двери и удалились, но вскоре появилась другая группа. Снова раздались крики, стук, потом дверь затрещала, срываемая с петель. Вошли в дом. Шаги, голоса, звук сдвигаемой мебели… Вот они поднимаются ко мне, и сердце мое заколотилось, готовое выскочить из груди.
— Займи позицию у окна, — раздался голос рядом, — особое внимание высоким зданиям.
Вошедших было двое. Говоривший остановился возле моего шкафа. Другой направился к окну.
— Отсюда хорошо просматриваются крыши домов напротив.
— Вот и наблюдай!
— Здесь ничего нет, но дальше у них две огневые точки.
Очевидно, уже было достаточно светло, и они различали, что делается на шоссе. Я еще не успел как следует освоиться в сложившейся ситуации, как послышались новые шаги и голоса.
— Ну, что у вас там?
— Докладываю: все в порядке, — ответил человек, находившийся ближе ко мне, а стоявший возле окна добавил:
— Из этого дома все эвакуировались.
Вошедший остановился посреди комнаты.
— Похоже на дом служащего.
— Да, видно, самый рядовой.
Тот, кто произнес последние слова, шагнул в сторону моего письменного стола и вдруг воскликнул:
— Вы только посмотрите на этого парня, — ну и прическа!
Я вспомнил, что там стоит моя фотография в рамке.
— Одно слово — стиляга! — отозвался другой.
— И чего только у него нет! Пластинки, учебники, журналы, романы…
Похожий на командира тоже подошел к столу и, очевидно, принял участие в его осмотре.
— Школьник, — услышал я его голос спустя некоторое время, — но отец и старшие братья могли, конечно, и в полиции служить. Оставайтесь здесь, — приказал он, — осмотрите все хорошенько и пусть один ведет непрерывное наблюдение из окна. Есть и отдыхать — поочередно. Наверняка они сегодня попытаются прощупать этот район.
Отдав распоряжения, он стал спускаться вниз. Да, я не ошибся, это — командир: оставшиеся ответили ему хором, подтверждая полученный приказ.
Когда шаги замерли, тот, возле окна, обратился к своему товарищу:
— А ну-ка, подними полог!
Я вспомнил о своей неубранной постели и разбросанной по ней одежде.
— Смотри-ка, наряд стиляги!
— А ну, примерь!
Послышался громкий смех. Они издевались над моими джинсами и модной рубашкой. Кажется, один из них натянул все это на себя и теперь стоял перед моим убежищем, разглядывая себя в зеркало.
— Хорош, а?
— Форменный ковбой!
— Жалко, волос не хватает!
— Ничего, повоюем здесь с десяток дней, и отрастут не хуже, чем у этого стиляги!
Нарядившийся в мое платье на все лады извивался перед зеркалом, и оба поминутно разражались хохотом. Как мне рассказывали после, он вытянул вперед руку и, тыча пальцем в свое отражение, воскликнул:
— Угости-ка пулей этого стилягу, что смотрит на меня из шкафа, чтобы и не вспоминать!
Откуда мне было знать, что это шутка и что говорящий указывает на самого себя в зеркале? Скорчившись от страха и тесноты, я вообразил, что мое присутствие обнаружено и меня приказывают расстрелять. Я не стал долго раздумывать и с паническим воплем вывалился в крепкие руки бойцов.
— Братья… — залепетал я.
— Ты кто такой? — крикнул боец и ткнул мне в грудь автоматом.
Но я, потрясенный произошедшим, не мог вымолвить и слова.
— Эй, что там такое? — донеслось снизу.
— Да вот один тип прятался в шкафу. — Боец скручивал мне руки за спину.
— Отпустите его, — приказал поднявшийся по лестнице командир, едва увидев меня. Следом вошло еще несколько человек, все с оружием. Командир подошел ко мне.
— Кто вы? Почему прятались?
Вот так состоялась моя первая встреча с бойцами Освободительной армии, наносившей удар по Сайгону. Прежде я видел их только на газетных снимках или в передачах по телевидению.
Меня отпустили, и я рассказал обо всем без утайки. Кто я такой, кто мои родители, чем занимаются братья и сестры. Объяснил, куда отправилась семья и почему я не эвакуировался вместе со всеми. Поначалу я, впрочем, сказал только, что остался присматривать за домом. Затем я вместе с бойцами сошел вниз, в моей комнате остался лишь наблюдатель.
Расквартированные в нашем доме бойцы были все очень молоды. Молод был и их командир, с первого дня я начал называть его, как и все остальные, просто — Нам.
Он успокоил меня и предупредил, что, если я захочу вступить в их отряд, они охотно примут меня, если нет — могу остаться дома.
Несколько бойцов начали долбить лаз в кирпичной стенке, отделявшей двор нашего дома от соседнего. Удары лома гулко разносились по улице. Другие занялись приготовлением пищи. Я показал, где хранятся рис, соус, овощи, мясо — мать оставила всего в изобилии, — и вызвался помочь на кухне, но вместо этого Нам усадил меня рядом и начал подробно расспрашивать о жизни в городе и его окрестностях, о том, как настроены солдаты, полицейские, чиновники, различные слои крестьян… По мере сил я старался давать исчерпывающие ответы.