Избранные произведения в двух томах. Том 2
Шрифт:
С лопатой усмехнулся и сказал членораздельно:
— А мы кад-ровые. Поняла, баба?
И, повернувшись, пошел себе, помахивая лопатой. Остальные кадровые, свысока поглядывая на вновь прибывших, тоже повернулись и пошли. Лопаты у них, между прочим, были удивительные: с перегнутым пополам совком. Такие, должно быть, одним кадровым выдают.
Они погрузились на машины и уехали. На работу.
А из другого вагончика вышли трое. У одного — это он ночью с фонариком встречал приезжих, поскольку состоял здесь прорабом, — очень колкий вид:
Третий — уже немолодой, сутулый, но крепкой стати мужчина в плаще с капюшоном. Голова у него несоразмерно телу крупна, с мясистым носом и большими губами, седые брови. Причем голова все время наклонена вперед, будто человек старательно вслушивается.
И не случайно: Устин Яковлевич Храмцов, главный геолог комбината «Севергаз», глух.
Правда, его выручает техника: в кармане Устина Яковлевича лежит черная эбонитовая коробка, от коробки тянется шнур со штепселем, штепсель этот втыкается в ухо. Машинку эту Храмцов купил в Америке, во время одной из научных командировок, очень ею дорожил и включал лишь при деловых разговорах, на пленумах, а также в том случае, если по радио играли музыку Скрябина.
Между прочим, среди разведчиков Печоры и Тимана серьезно поговаривают о том, что машинка эта — атомная, что с помощью атомной машинки главный геолог слышит, где под землей залегают нефть, газ и разные другие полезные ископаемые. Ходит — и слушает…
Это, конечно, неправда. Будь у Храмцова такая машинка, ему не пришлось бы пережить в своей жизни многих горьких дней.
Ученый с мировым именем, он одним из первых предсказал продолжение знаменитого нефтегазового меридиана — Баку — Сталинград — Саратов — Куйбышев — Татария — дальше на север, параллельно Уральскому хребту.
Однако земные пласты почему-то не пожелали подтвердить гипотезу Храмцова. Скважины давали нефть — но так мало, давали газ — но так редко, что у бухгалтеров комбината кредит не сходился с дебетом: деньги летели не из трубы, а в трубу.
В различных комиссиях и коллегиях на Храмцова кричали. Его обличали. И даже разоблачали…
Но он нашел то, что искал. Он открыл гигантское месторождение природного газа… Страна услышала — «Джегор»…
Теперь Устин Яковлевич не вылезал из разведрайона, не появлялся дома.
Десятки турбобуров уже пробивались на Джегоре к заветным глубинам. Но это еще не было решением задачи — в самый короткий срок исследовать, освоить новые площади и дать газ городам Урала. Джегор оставался островком, потерянным среди лесов Верхнепечорья. Островком, окруженным рыжей трясиной, — не подступиться…
Нужна дорога. Нужна дорога. Нужна дорога!
Она строится уже несколько месяцев. Условия — тяжкие. Автомашины здесь через две недели идут в капитальный ремонт, а бульдозеры — в железный лом. Здесь могут выдержать только человеческие руки и человеческие сердца. Но их не хватает — рабочих рук. Предприятия города послали на строительство своих лучших людей, но этого мало. Приезжают люди по оргнабору…
«…вроде этой дамы в шали с цветами, — вздыхает Устин Яковлевич и, наклонив голову, слушает Рытатуиху. — Право, какая неприятная дама!»
— Чтоб я в этой халабуде еще ночь проспала? Да ни за какие деньги…
— Вы закончили? — спрашивает Устин Яковлевич. — Тогда позвольте мне…
— Нечего народу рот затыкать! — снова вскипает Рытатуева. — Разве вас так Коммунистическая партия учит?
Храмцов содрогается, как от боли.
— Замолчи ты, — басит Степан Бобро, — чего мелешь?
— Товарищи, — говорит Храмцов. — Насколько я понял, в пункте оргнабора вас неправильно информировали об условиях работы в комбинате «Севергаз». Вам обязаны были показать специально разосланное письмо. И не показали…
— Значит, обманули? — тяжело дыша, спрашивает кто-то из за плеча Алексея. — Вы скажите: обманули нас или не обманули.
Храмцов поднимает глаза и, чуть помедлив, отвечает:
— Обманули.
— Ну, то-то…
В голосе из-за плеча слышится теперь полное удовлетворение.
— Мы строим дорогу на Джегор, — продолжает Устин Яковлевич. — Эта дорога крайне необходима для того, чтобы дать народу богатое месторождение газа. Да, да, такого же, каким пользуются москвичи, ленинградцы, киевляне… Строительство трудное: здесь тайга, болота. Мы платим строителям, кроме северной, еще и полевую надбавку — приравниваем их труд к труду разведчиков. Но там, где полевая надбавка, есть и полевые условия… Вот эти вагончики.
Все оглядываются на вагончики. На мокрый лес. На колеи дороги, налитые водой.
— Заканчиваю. Те, которые согласны работать в полевых условиях, завтра должны выйти на трассу. Кто не согласен, может уезжать: машину мы предоставим… А о махинациях отдела оргнабора сообщим, куда следует. Обязательно.
— Работа какая будет: ломать или делать? — опять басят из-за спины.
— И то и другое. Частично вручную… — Тут Храмцов потер лоб, вспомнил: — Товарищи, нет ли среди вас шоферов?
Алексей отыскал глазами Степана Бобро. Степан этот взгляд заметил, побледнел и задвинулся за чужую спину. Голова все равно возвышалась.
— Нет? — повторил вопрос Храмцов. — Класс неважен… Значит, нет. Тем более: часть работ придется выполнять вручную. Лопатой.
— А сам-то ты пойдешь лопатой махать? — взвизгнула Рытатуева. — Или ручки марать не станешь? Заставим! У нас все равны…
Устин Яковлевич поморщился и выдернул из уха шнур. Кивнул всем головой, зашагал к дороге.
Только теперь дошел до Алексея смысл последней фразы, сказанной Храмцовым. Как же так: значит, и его специальность здесь не нужна?..
Алексей догнал главного геолога, обогнал. Тот заметил, остановился, вежливо включил машинку.