Избранные произведения. Том 4. Приговоренный: Путешествие в город мертвых. Приговоренный к призие.
Шрифт:
Одна из библиотек дернулась.
— Батарейкой? Это похоже на сердце.
— Нет, это не одно и тоже, — он нахмурился, сосредоточенно, напряженно соображая. Сумасшедшая идея! — Они совершенно разные.
Один из врачей подполз поближе. Многочисленные линзы сфокусировались на тихо мерцающем маяке.
— Можно я посмотрю на него поближе?
— Хорошо, но будьте с ним очень осторожны.
— Мы осторожны во веем, — последовал слегка оскорбленный ответ.
Они ему поверили. Он мог ответить им только тем же,
— Интересный вкус, — пробормотал первый врач.
— Майориан, янкот, серириджиа, — добавил второй.
— А как внутреннее строение?
Эвана передернуло, когда они вскрыли заднюю крышку ячейки, но он сдержался и не стал вмешиваться.
— Потрясающе. Видите вот здесь? — заметил третий. — Отличается, но не сложнее.
— Назначение четко выявляется в строении, — прокомментировал первый.
Наконец, они отдали его обратно Эвану.
— Я полагаю, — торжественно объявил первый врач, — что мы можем его скопировать и приспособить к нашим телам.
Эван вставил его в запястье и ласково улыбнулся.
— Мне не хочется принижать ваши способности, но не думаю, что вам это удастся. Этот маяк — продукт высокоразвитой современной технологии. Его не выращивают, как цветок.
— Разумеется не весь орган. Нас интересует только его сердце.
— Даже оно. Здесь используется литий. А со свободным чистым литием обращаться не просто, с ним нельзя работать на воздухе. Он слишком реакциеспособен.
— О чем это он говорит? — пробормотал второй врач.
— По-моему он имеет в виду бекванел, — ответил третий.
— А-а. И всего-то?
Четверо врачей стали совещаться. Затем последовало обсуждение с участием библиотек. Двое из врачей исчезли с тем, чтобы вернуться спустя немного времени, приведя с собой двух процессоров. Место собрания закипело от бурной деятельности. На какое-то время об Эване забыли.
— Что они делают?
— По-моему, пытаются построить маленькое сердечко вроде того, которое у тебя в запястье, — сообщил Эже.
— Я этого боялся. Я не хотел пробуждать ложных надежд. Я надеялся, что ваши сердца удастся видоизменить, чтобы они накапливали некоторый запас энергии. Нельзя же просто добавить в ваши тела еще один орган, даже если его точно скопировать, без использования сложных контролируемых микропроцессорами машин.
Эже простодушно уставился на него:
— А почему нельзя?
— Ну… потому что.
— Я не врач и не библиотека, но это объяснение не кажется мне резонным. Ты не должен недооценивать искусство наших врачей. Они могут воссоздать любую часть тела. Конечно, за исключением разума. Нельзя восстановить память.
— Я не думаю, что вы сумеете работать с чистым свободным литием, но кажется в этом вам придется убедиться самим. — Он подумал, что когда дело дойдет до последнего разочарования, ему бы не хотелось быть этому свидетелем.
Он поднялся. Остальные не обращали на него внимания.
— Я хочу посмотреть на остальную Ассоциативу в работе. Мне еще много надо узнать о ней.
— Поистине, — несколько двусмысленно согласился Эже.
Остаток дня Эван провел, наблюдая, как обитатели сообщества занимаются повседневными делами, подивился сноровке сборщиков, обменялся взглядами с большеглазыми сканерами-собирателями, поболтал с разведчиками. День уже почти кончился, когда они с Эже вернулись в место собрания. Он сел и почти не обратил внимания, когда к нему сам подключился наружный говорун.
— Видите ли, — как можно деликатнее, заметил он, — есть некоторые вещества, с которыми не управиться руками; или даже любой другой конечностью.
Первый врач ответил извиняющимся тоном.
— Вообще-то, мы уже поместили новые выращенные органы в наши тела и библиотеки. Теперь мы будем работать над воинами.
Эван нахмурился.
— Новые органы?
— Подобные тому органу-накопителю, который ты нам показал. Очень хитроумно устроено. Нам пришлось внести некоторые изменения, например, мы не любим использовать в таком количестве металлы. От этого чешешься.
— Послушайте, батареи нельзя выращивать, как пшеницу, они должны быть…
— Да, мы их так и назовем, — не обращая внимания на своего растерянного гостя, врачи быстро обменялись потоком информации. Второй посмотрел на него.
— Хотите сами увидеть?
Эван ничего не ответил, и врачи истолковали его молчание, как согласие.
Снаружи места встречи стояла в ожидании очередь воинов. Каждый входил и ложился перед врачами. Через минуту он оказывался неподвижным и застывшим, хотя Эван не мог определить была ли эта кома самопроизвольной или результатом какого-то врачебного воздействия.
Врачи, молча, начали работать. Двое подсоединили себя непосредственно к неподвижной фигуре с помощью цилиндрических суставов. Другая пара отодрала в сторону полосы и пластины силикатного материала, обнажив внутренности охранника. За все время операции воин не шевельнулся.
Двое врачей, производящих тонкую работу, повернулись лицом друг к другу. Из кончиков их органов стали выступать капли вещества и формироваться по мере затвердевания вязкого материала в некое крошечное образование. Конечный продукт был немногим больше кулака Эвана. Он был тускло-серым за исключением многочисленных тонких стеклянных нитей, выступающих с обеих концов.