Избранные произведения. Том 6. Проклятые (сборник)
Шрифт:
– Личный номер, код четыре - шесть - два. Теперь, пожалуйста, номер - 767-44533.
Он прижал к голове другую руку и поморщился от боли. Видеоэкран перед ним прояснился.
Табличка исчезла, предоставив место дяде Дону Техасу, сидящему в шелковой пижаме с мартини в руке на широкой кушетке. Сквозь микрофон доносилась музыка и на ее фоне конские смешки. Картинка вдруг загудела и по ней побежали помехи.
– Плохая видимость на этом конце. Это ты, Девид?
– Да.
На экране появилась пара рук с длинными ногтями. Дон хлопнул по ним, отметая их вместе с хихиканьем.
– Сейчас? Ты что, рехнулся?
– Очень важно, дядя Дон. Я... я думаю покинуть работу.
– Что? Ты рехнулся! - проговорил Дон, уставившись в экран. - Скажи, что это у тебя с лицом?
Девид потрогал запекшуюся на щеке кровь.
– Так... ничего. Повреждение произошло во время обсуждения достоинств текущей программы. Неприятие дружеской критики.
Дядя Дон неодобрительно хрюкнул:
– Похоже, что ты сам был частью такой программы. Хорошо, тогда продолжим. Но если ты во что-то вляпался, Сарноф поможет тебе!
Без всякого щелчка дядя положил трубку и прервал связь. Перед тем как покинуть будку, Девид еще какое-то время смотрел на пустой экран.
Было два часа ночи и над восточным побережьем проходил относительно холодный фронт. Девид промок.
Коридор максимально охраняемого дома его дяди был отделан искусственным мехом и узловатой сосной.
Скорчив гримасу, Девид подошел к дяде.
– Привет.
Дон бегло осмотрел племянника и повернулся.
– Так! Надо полагать, они вернули все детали, когда собирали тебя заново? Хорошо пошли.
Апартаменты Дона были роскошны и дорогостоящи. Он усадил Девида перед низеньким столиком с тремя свободной формы стальными графинами на нем.
– Посиди здесь и отдышись, пока я попытаюсь что-нибудь достать, чтобы склеить твою черепушку.
Дон вышел из комнаты, чуть задержавшись в серповидных дверях.
Девид смотрел ему вслед. Потом налил себе немного бренди и, отхлебнув, оглядел комнату.
Все как и прежде. Тяжелая красно-пурпурная эротическая мебель все так же резко контрастировала с раннеамериканской конторкой в дальнем углу. Бумаги сгрудились в глубине и по бокам, микромагнитофон издавал звуки музыки, навевающей минорные мысли.
Вернулся Дон.
– Успех.
В руках у него были пластыри и аэрозоль.
Пока Девид морщился и дергался, Дон очистил рану и опрыскал разнообразные синяки.
– Хотел бы я знать, прежде чем ты умрешь что такое оказалось настолько важным для тебя, что ты потребовал от меня прервать совещание.
– Ой-ой, "совещание"! - ухмыльнулся Девид. Затем он уже серьезно продолжил:
– Дон, после того, как умерли мои родители, ты стал мне почти отцом и...
Дон с отвращением встал.
– О, ради Нильсена! - он перешел на фальцет. - С тех пор как умерли мамуля и папочка, ты был прямо как... - Эн уставился на Девида. - Если ты пришел сюда выплакать свое опьянение, то поднимайся и отчаливай, племянничек!
Девид улыбнулся.
– Хорошо, Дон, хорошо. Успокойся.
Он уставился на свой коньяк.
– Как я уже сказал, я думаю оставить этот бизнес...
Дон напряженно уставился на него.
– Ты серьезно? А я-то думал, что это просто спьяну.
Он налил себе и сел.
– Ну, и почему ты решил оставить этот бизнес? Я полагаю, что твой нелепый выпад на заседании правления, хмм, имеет к этому отношение? Мне пришлось потратить чертовски много времени, чтобы успокоить старую Крысиную Морду и других.
– Дон, тебе не приходило в голову, что на теперешних стереовизорах слишком много насилия?
– Ах, так вот что тебя беспокоит! Послушай, Девид. Все, что мы делаем, - это поставляем людям то, что они хотят. Ты что, хочешь чтобы мы остались с малюсенькой ультраконсервативной аудиторией, как нынешнее кино? Никто больше не ходит в кино. И, представь себе, они не только живы, но с ними ничего даже не случается! И еще одно. Почему, как ты думаешь, современное стереовидение так прочно стоит на ногах? Ты знаешь, что было время, когда все, что происходило в натуре, записывалось на пленку. Можешь себе представить?
– Но почему, дядя Дон, так важно использовать живых артистов в настоящих сражениях?
– Прежде всего, - серьезно начал Дон, - люди теперь достаточно ушлые, чтобы отличить роботов от настоящих актеров. Никакой робот не будет так извиваться от боли или столь реалистично кровоточить, или плакать так убедительно, независимо от тот, насколько хорошо он запрограммирован. И когда публика голосует за то, что человек должен умереть, он и должен умереть, так ведь? А потом уж мы забираем их в камеры, которые воскрешают. Фатальность крайне редка, ниже, чем у рабочих в строительстве. Это оговорено в каждом контракте. Ты же не хочешь, чтобы Фи-Си-Си подала бы на нас в суд за низкое качество продукции?
Девид был смущен, как и всегда, когда дядя давал свою собственную оценку вещей.
– Нет... йес. Конечно же, нет.
Дон покинул свое кресло и начал шагать.
– Люди получают то, что хотят. Что им в действительности надо. Знаешь, что после того, как во всем мире распространилось; стереовидение, не было ни одной даже очень маленькой войны? Потому что каждый теперь сублимирует свое нормальное здоровое желание убийства через свой собственный стереовизор в комфорте и скрытности своей спальни. Ты ведь не хочешь заменить стереовизор войной? А телекамеры пулями и снарядами?