Избранные произведения. Том 7. Проклятые: Фальшивое зеркало. Военные трофеи

Фостер Алан Дин

– Я за последние дни собрала столько материала, что подумываю, не вернуться ли мне домой, чтобы получше разобраться со всем мной накопленным.

Неотвязная забота, которую заронил в его разум сержант Коннер, которая и так не давала покоя, вспыхнула с новой силой. Конечно же, это невозможно. Ни коим образом не могла она докопаться до истины, просто рассматривая, как Коннер обошелся с массудами. Даже при внимательном рассмотрении, самое большее - этот инцидент мог бы поразить ее своей необычайностью, только и всего. Но чтобы ей удалось совершить в результате

этого невероятный умственный перескок и заподозрить за человеческим существом необычные ментальные способности? Невероятно. Во всем этом происшествии не было никаких явных улик, ничего, что могло спровоцировать догадку.

Коннер, однако, настаивал, что она что-то учуяла. Она посмотрела на нет. Значит ли это что-либо, кроме того, что сержант сверхпредусмотрителен? Неван не настолько унаследовал паранойю, как большинство членов Ядра.

Скажем так: в гораздо меньшей степени.

Так заподозрила она или нет? И если да, то, учитывая всю меру скрытности вейсов, удастся ли ему хоть что-то выведать у нее, сколь бы изощренными и продуманными не были формулировки его вопросов?

– Так вас интересует, как именно мы взаимодействуем с другими представителями Узора. В частности, с массудами.

– А с кем еще? Кроме массудов, ни один вид разумных существ не поборол настолько свою цивилизованную природу, чтобы взяться за оружие.

– И к каким же вы приходите выводам? - Он ободряюще улыбнулся. - Выдвинули уже какие-нибудь гипотезы?

Она ответила не сразу. Или голос его выдал? Он напомнил себе, что она - знаток человеческого языка и жестов. Ему со своими вопросами надо подбираться так, будто он идет по яичной скорлупе...

– Я даже еще не приступила к сопоставлению данных, не говоря уже о постулировании умозаключений. Он никак не желал на этом отступиться.

– Но ведь вы, определенно, нашли некоторые вещи более интересными, чем остальные? Наверняка сделали какие-то наблюдения, наиболее вас заинтриговавшие?

– Так всегда бывает. - Он весь напрягся, надеясь, что этого не заметно.

– Вот вы, скажем, уселись рядом со мной на полу.

Он сумел расслабиться.

– И что?

– Это демонстрирует такую степень вежливости и обходительности, которая обычно не присуща вашему виду. Прекрасно зная, как ваш высокий рост подавляет всех, кроме представителей Массуда и Чиринальдо, вы добровольно пошли на то, чтобы уменьшить свое наследственное физическое превосходство надо мной, усевшись на пол. Или вы думали, что я этого не заметила?

– Да я об этом как-то и не задумывался. Просто я за вас отвечаю, и это мой долг - чтобы вы чувствовали себя со мной как можно уютнее.

– В самом деле? Какой стыд. Я бы предпочла приписать ваше поведение неким более возвышенным мотивам. Теперь я вынуждена буду соответственным образом переиначить свои комментарии к записи. Он почувствовал себя так, будто ему только что предложили хорошую возможность удвоить свой капитал, а он вместо этого проиграл его в рулетку.

– А еще что-нибудь? - потребовал он, с уже гораздо меньшим интересом.

– Что вам удалось заметить насчет того, как мы общаемся с массудами?

– В ваших с ними отношениях гораздо меньше трений, чем я предполагала.

Ему показалось, что она как бы оправдывается, но с вейсами ничего нельзя сказать наверняка.

– И все? - Где-то неподалеку раздался взрыв заряда мазвекского образца, и катер тут же тряхнуло. Удар произведен был с какой-то очень отдаленной вражеской позиции - в расчете, скорее, на удачу.

– Один факт невозможно отрицать: массуды бьются с гораздо большей решимостью в присутствии людей.

– Ну, в этом-то как раз нет ничего нового. А почему так происходит, вы не задумывались?

– Хотя явление это очень интенсивно изучалось, до сих пор никому еще не удавалось выдать полностью удовлетворительного объяснения этого феномена, включая, кстати, и самих массудов. Тут играет роль нечто, связанное со способностью человека целиком отключиться от цивилизованности и вернуться в состояние зверя, первобытного хищника. - В ее голосе не было и намека на осуждение или неодобрение, заметил он. Подход у нее был строго академический. Она просто излагала холодные факты.

Без малейшего принуждения она добавила:

– Среди прочих инцидентов, произошедших в ходе недавнего конфликта, мне более всего врезался в память один.

Он похолодел, когда она в деталях описала столкновение между Коннером и отступающим подразделением массудов.

– К тому моменту массудские солдаты, казалось, были полны решимости выйти из боя. Но всего лишь несколькими словами один из ваших бойцов убедил их вернуться на поле сражения.

– А вы, конечно же, этот случай записали?

– Естественно. - Ресницы изогнулись, длинная шея выразительно качнулась. - Если я чего хочу, я обязательно записываю. Не буду излишне хвастаться, но дело свое я знаю хорошо.

Страат-иен изобразил безразличие.

– Такое то и дело происходит. Массудам часто не хватает небольшой психологической встряски, чтобы преодолеть свою естественную, "цивилизованную" уступчивость. И эту услугу мы, люди, оказываем им в числе прочего.

– В этом я не сомневаюсь. Тут дело просто в том, что подобного мне ранее наблюдать не доводилось. Я ведь просто упомянула этот эпизод в ряду прочих, запавших мне в память. Мне грустно стало от того, что я столь многого еще не знаю. - Она моргнула. - А вы так подробно об этом заговорили. Вы нашли во всем этом что-то необычное?

– Нет, - сказал он - и, вероятно, чересчур поспешно. - Просто мне довелось побеседовать с представителями младшего командного состава, о котором идет речь, с сержантом Коннером, и среди прочего он рассказал мне и об этом случае. И не из-за самой сути произошедшего, поскольку это вещь весьма обыденная, а поскольку он заприметил, как вы стоите в сторонке и все записываете.

– Я надеюсь, мое присутствие никоим образом не компрометирует его и не оскорбляет его чувств?