Избранные произведения. Том 8. Квози: Квози. КОТализатор
Шрифт:
— Как ты нас выследила? — спросил Бланке грозно.
— Ты что, смеешься, парень? Да для статьи я выслежу кого угодно, хоть на звезде! Но вас-то выследить и труда мне не составило, вы так ломились через джунгли, что мне вас было слышно за несколько миль. И кроме того, мои родители сами выросли в пропитанных зловонными испарениями джунглях Юго-Восточной Азии.
— Да, но сама-то ты выросла в Канога-Парк, — напомнил ей Картер.
— Ну и что? — огрызнулась Трань Хо. — Лос-Анджелес — те же джунгли, только каменные.
—
— Я сделаю для этого все, что смогу, — пообещала Трань Хо. — Но я требую эксклюзивных прав на публикацию материала.
— Когда ты пряталась за деревьями и записывала себе на магнитофон весь этот бред собачий, не пропустила ли ты мимо ушей, что кроме всего прочего эти ребята собираются прикончить нас? — Эшвуд была готова сорваться в крик.
— Вы можете подумать, что я способна пропустить мимо ушей такое? — профессионализм Хо не мог вынести подобного оскорбления. — Конечно, во всем этом есть определенная доля трагического начала, нужно будет только соответствующим образом подработать материал, и редактора оторвут статью с руками.
— Что я слышу, Хо? — Картер попытался приподняться.
— Значит, вы не станете возражать, если мы их всех поставим к стенке? — Да Римини оторвала взгляд от затерянного города, ставшего за последние часы чрезмерно, пожалуй, населенным, — мы поставим их вот к этой, она тут единственная!
— Разве я похожа на идиотку? Мистер Картер может перед смертью засвидетельствовать отсутствие у меня всяких, каких бы то ни было, моральных принципов, и тем более отсутствуют таковые у моих нанимателей, — она широко улыбнулась, — если бы мы обращали внимание на такие мелочи, как мораль, наш бизнес закончил бы очень скоро свое существование.
Она повернулась к Картеру:
— Мне очень жаль, Джейсон, но давай посмотрим на это дело иначе, подумай об известности, которую принесет тебе моя публикация. Люди тут же забудут все твои дерьмовые картины и, охваченные единым порывом, обессмертят твое имя в стихах, прозе и бронзе. Я сама прослежу, чтобы актер, который снимается в роли тебя в экранной версии твоей жизни, был бы получше тебя самого.
— И ты будешь спокойно стоять и смотреть, как нас убивают? — Картеру страшно захотелось на съемочную площадку.
— А что я могу сделать? У них автоматы, а у меня только перочинный ножик.
— Сообщи хотя бы обо всем властям, когда снова окажешься в Лиме, — попросила Эшвуд.
— С какой стати стану я сообщать? Вы будете уже мертвы, а я, будет риск, потеряю великолепный материал.
— Но это поможет делу справедливого восстановления истины, — заметил Февик.
— Истина — неходовой товар, — сообщила ему Хо, — я репортер, и не будь я голым прагматиком, мне так и не удалось бы вырваться из вонючего перенаселенного вьетнамского гетто в Лос-Анджелесе.
— А я слышал, что твой отец был вице-президентом одного крупного банка, — сказал Картер.
— Ради святого Будды, какое это имеет значение? — она повернулась к Манко Фернандесу, — ваша идея создания Мира Инков грандиозна!
Никто не заметил, как трое индейцев, питая отвращение к подобным сценам, а также к большому скоплению людей, без шума и суеты собрали свои пожитки и так же без шума и суеты исчезли в сельве.
Бланко Фернандес и Да Римини, сопровождаемые Трань Хо, направились к одному из проломов в стене. Манко, отыскав местечко поудобнее, устроился на отдых, положив автомат себе на колени. Стало тихо, и Картер вдруг обнаружил, что с затаенной надеждой всматривается в джунгли, хотя после удивительнейшего появления Трань Хо, вероятность того, что сюда принесет еще какого-нибудь искателя сокровищ, научной славы или материала для статьи, стала крайне невелика. Шло время, но из джунглей раздавались только крики птиц и таинственные шорохи невидимых зверей.
— Меня волнует, как бы ваш кот не сотворил чего с Мачей, — обратился Картер к Февику.
— Мо не злодей, — Февик тоже стал всматриваться в зелень джунглей. — В свое время у меня не поднялась рука кастрировать его, так что, возможно, сейчас им гораздо приятнее, чем нам с вами.
— У кого-нибудь есть какая-либо идея? — тихим шепотом, чтобы не услышал Манко, спросила Эшвуд.
— Помните пало санто? — заговорил Игорь, — если кто прислонится к нему, то муравьи перегрызут веревки, не беда, что при этом они съедят часть рук, зато этот «кто» обретет свободу.
— Блестящая идея! — заметила Эшвуд, — мы подождем тебя здесь.
День был на исходе, когда из третьего, самого дальнего, пролома в стене раздались истошные вопли.
— Обвал? — рискнула предположить, воспрянув духом, Эшвуд.
Игорь повернулся в сторону стены:
— Боюсь, что нет.
Франческа Да Римини и Бланке Фернандес, спотыкаясь, бежали к лагерю. От них не отставала Трань Хо. Ее портативный фотоаппарат щелкал, не переставая. Даже на расстоянии отблеск от металлической поверхности луча клонящегося к закату солнца нельзя было спутать ни с чем.
Манко вскочил. Пленники попытались сделать то же самое, но ни один не преуспел. Свой автомат Бланке отшвырнул в сторону и сыпал содержимое карманов в руки брата. Заколки, ожерелья, серьги, предметы домашней утвари, мерцая тускло-желтым светом, падали на землю мимо ладоней ошалевшего от счастья Манко.
— Это еще что! — дикие глаза Франчески блестели огнем алчности, — посмотрите-ка!
Она отшвырнула тряпку, в которой прежде пыталась скрыть какой-то крупный предмет, и у всех перехватило дыхание, Эшвуд застонала, щеки Февика затряслись, в жестах и взгляде Манко опять проступило сумасшествие.