Избранные произведения
Шрифт:
Кир-Кор быстро взглянул на него.
— Нет, Кирилл Всеволодович, нет, извините!.. — Страдальчески морщаясь, интротом пощупал шишку на лбу.
«Двойная рефлексия, — посочувствовал ему Кир-Кор. — И так нехорошо, и этак плохо… Представитель девидеры «Ревнителей Общества Справедливости» с отчаяния вдруг упрекнул грагала за то, что грагал, будучи сам в отчаянном положении, не пошел на отчаянные дела…»
«А грагал, — вмешался внутренний голос, — тоже с отчаяния, как ты сам понимаешь, был не прочь передать дела подобного свойства в зубы акулам. Мальчишка опомнился и решил извиниться перед тобой. Отличный повод для тебя
— Ладно, второй пилот, — проговорил Кир-Кор. — Минутная слабость. Бывает. Я вас хорошо понимаю.
— Эр-джи-би, эр-джи-би, эр-джи-би! — неожиданно произнес неприятно высокий мужской голос. — Би-джи-эр! Би-джи-эр! Би-джи-эр!
Кир-Кор бросил взгляд на индикаторы записывающего устройства.
— Пейсмейкеры, — определил Лирий Голубь.
— Вы знаете их тайный язык?
Юноша отрицательно покачал головой:
— Я знаю манеру их общения. Но сейчас и так ясно: вызывают на связь.
— Ратак-а, ратак-а, би-джи-эр! — сверлил пространство рубки неприятный голос. — Би-джи-эр! Ганнибал-Барка, би-джи-эр!
— Все в порядке, — сказал интротому Кир-Кор. — Они нас потеряли, ищут через орбитальную систему связи. Временно мы помолчим…
— А потом?
— Потом придется выйти на связь с экзархатом, и у них появится шанс разгадать наш маневр.
— Неужели им трудно понять, что, собственно, здесь произошло?
— Трудно. Особенно если понимать не хочется. Но уж когда поймут… — Кир-Кор не стал договаривать.
— Нам что-то еще угрожает?
— Не знаю. Посмотрим. Какая-нибудь пакость у них в резерве, должно быть, найдется… Однажды кто-то хорошо сказал: «Если пейсмейкеры отступили, то путь их отступления всегда основательно и глубоко эшелонирован разнообразными пакостями».
Неприятный голос умолк. Видимо, поняли то, чего понимать не хотелось. И сразу стал наплывать, поднимаясь снизу, как ил в замутненном источнике, глухой неразборчивый ропот, идущий, казалось, из темных глубин океана. Кир-Кор ощутил какое-то неудобство, тревожный дискомфорт в этом пилот-ложементе, в этой аэромашине. В этом небе. Наконец — в этом мире. Он развернул бриду связи и выключил звуковой транслятор приема. Ничего не изменилось — загадочный ропот и странное чувство тревоги остались… Он невольно прислушался. Ропот. Рокот. Рокот ропота, пронизанного всплесками едва различимых беспокойных созвучий. То ли отдаленное многоголосье продуваемых ветром пространств, то ли дыхание притаившегося где-то рядом исполинского миллиардного хора с миллионным оркестром. Дыхание было напряженным и мощным. Что-то мощно и тяжело давило на мозг, обволакивая сознание клочьями желтого, оранжевого и багрово-черного 71ыма. «Передать управление автоматике!» — приказал рукам испуганный мозг. Но это была только мысль, слабая, лишенная энергии волевого действия…
Хор выдохнул, словно из чрева планеты, басовито-низкую ноту и, набирая планетарно-утробную силу, печально запел. Запел желто-оранжево-черную песню о колодцах забвения. Грудь сжимало смертной тоской, когда в полете сквозь клочковато-мглистую муть взгляд неожиданно проваливался в гигантские жерла.
Их было множество, этих чудовищных черных колодцев, и края жерл быстро вращались, подобно водоворотам, затягивая в жуткие бездны мутно-цветные кольца дымов. И вместе с одним из оранжево-мутных колец тянуло в аспидное бездонье шверцфайтер… В отчаянной, неравной борьбе с парализующим
Щелкнул курок — полыхнуло зеленым. В правый глаз вошел наконечник копья, вышел через затылок, — окружающий мир позеленел и задохнулся от яростной боли. Ярко-зеленая боль затопила черное бездонье колодца забвения, смыла туман, захлестнула желто-оранжево-черный хорал, и какое-то время на этой планете не было ничего, кроме ярко-зеленой боли с перекатами малиново-красных луж… Трудно было сдержать себя — не выскочить из пилот-ложемента и, подобно Яраре, не броситься с воплями на пол.
Громадным усилием воли Кир-Кор локализовал обширную область болевого спазма в одну жгучую точку и, как только полегчало, включил в пилотажной рубке круговой нижний обзор. Внизу — странно кружащийся во мраке островок ярких огней… Выводя шверцфайтер из гибельной спирали штопора, Кир-Кор лишь на исходе маневра осознал, что это был последний (без всякого преувеличения) шанс остаться в воздухе.
Аэромашина бреющим полетом прошла над верхушками иллюминированных мачт парусного океанского сухогруза и снова взмыла под низкие облака. «Счастлива наша звезда», — хотел сказать второму пилоту Кир-Кор, но замер на полуслове. Перепоручил управление автоматике, схватил за запястье безжизненную руку:
— Что с вами, юноша?!
Лирий Голубь молчал. Безвольно склоненная к плечу голова с закрытыми глазами и ушибленным лбом…
— Шрек-тревер!.. — пробормотал Кир-Кор и попытался настроиться на ясночувствие. Не получилось. Очень мешала жгучая точка в глубине правого глазного яблока. Саднило губы и нос, отведавшие удара собственного кулака.
Ритмика пульса и дыхания интротома была замедленной, но не аномальной. Стало ясно, что жизнь юноши вне опасности. Кир-Кор успокоился. Защитная реакция молодого организма на нервное перенапряжение, вот и все. Напряжений у него сегодня предостаточно. Последняя капля… вернее, последний булыжник по голове — черный эгрегор пейсмейкеров. Если даже грагалу трудно выйти из-под контроля мощного пси-воздействия (интересно, сколько участников рыли этот колодец смерти?), то чего ждать от неопытного мальчишки…
«Не все так просто, — заметил внутренний голос. — Юноша вскрикнул, когда ты ударил себя в лицо».
«В самом деле! — насторожился Кир-Кор. — Маракас!..»
«Есть интротомы, воспринимающие эхо болевого удара».
«Значит, стреляя в себя из альгера, я…:
«…Ты одновременно стрелял и в Лирия Голубя. Правда, он ощутил более мягкий удар».
«Так… Сначала он сам себя «мягко» ударил выстрелом в Яра-ру, а затем — я его… «мягко»… Плюс удар от пейсмейкеров».
«Да. Еще неизвестно, как глубоко он успел улететь в колодец забвения…»
«Бедняга. Дорого обошлась ему стажировка с грагалом».
Дейр Магнес на вызовы не отвечал.
С нехорошим предчувствием Кир-Кор развернул бриду интерьерной видеоматики и осмотрел медотсек. Медик по-прежнему сидел пристегнутый в своем кресле, но его уцелевший после стычки с Ярарой глаз смотрел неподвижно. Очень похоже на то, что Дейр Магнес в колодце забвения долетел до самого дна… «Жаль, если так, — угрюмо подумал Кир-Кор. — Единственный приличный человек был в пейсмейкерском экипаже…»