Избранные произведения
Шрифт:
— Я есть старый осел! — жаловался Фишер Франсуазе перед уходом. — Я оставить горилла с этот неопытный мальчик! Бедный мальчик!.. Я себе никогда не простить!
— Извините, — мягко остановила его Франсуаза. — Я должна вернуться к больному. Вы же сами видели, что у него начинается бред.
— О, да, да! Вам надо поспешать. Вы не отправить его этот рейс на «Мираж»? — Фишер просительно заглянул в темные и круглые, как вишни, глаза Франсуазы.
— Нет, он слишком слаб. Возможно даже, что у него сотрясение мозга. Когда к нему можно будет
Фишер откланялся. Поправил на перевязи прокушенную гориллой руку и побрел в лифтовой тамбур. Сегодня он впервые почувствовал себя старым.
Глава 4
В большом полутемном помещении приятно пахло разогретой смазкой. Синевато светились круглые «окна» экранов, вспыхивали и угасали табло. Стен в зале не было: вместо них вплотную друг к другу стояли приборы — двенадцать стендовых ярусов мудреной аппаратуры. Приборы были даже на потолке. Жужжал, вращая длинную стрелу, и время от времени забавно клацал телескопический подъемник, а на конце стрелы ходила вдоль нижнего яруса кабина для операторов — прямоугольная площадка с пультами посредине, огражденная низкими бортами. За пультом сгорбившись сидел Ильмар — на бритой голове наушники — и что-то жевал, не отрывая лица от нарамника экспонира.
Глеб сбежал по трапу на нижний причал и оглушительно свистнул. Ильмар сбросил наушники, повертел головой. Глеб свистнул еще раз. Деловито клацнув, подъемник развернул стрелу и поднял кабину к причальному борту.
Ильмар рассеянно поздоровался, подождал, пока гость устроится в кресле напротив. Потом выложил перед ним на пульт бутерброд в целлофане, показал глазами на кофейник. Бж-ж-ж-ж, клац-клац… — кабина плавно поехала к нижнему ярусу.
— Томит меня предчувствие еды. — Глеб сорвал с бутерброда обертку. Громко спросил: — Как дела?
— А? — Ильмар приподнял чашечки наушников.
— Меня интригует твой озабоченный вид. Стряслось что-нибудь?
— Стряслось то, что должно было стрястись, когда вы устроили нам графифлаттер. Стряслись пластины дозаторов активной эпиплазмы.
Глеб сочувственно поцокал языком и откусил от бутерброда. Бутерброд был с сыром.
— Один гравитрон закашлялся насмерть, — сообщил Ильмар. — Два других на пределе. А гравитронов, да будет тебе известно, всего двенадцать. Это я так тебе говорю… между прочим.
«Мне все известно, — подумал Глеб. — Между прочим, известно и то, что нам достаточно четырех. Для ТР-перелета в пределах орбиты Сатурна двенадцать совсем не нужны — в конце концов, достаточно трех, если точней подсчитать напряженность эр-поля. А для перелета даже к ближайшей Центавра нам не хватит и трех на десять в двенадцатой степени».
Кабина остановилась. Ильмар снял наушники, ткнул пальцем в желтую кнопку на пульте и посмотрел вниз.
Глеб тоже посмотрел. Где-то там лязгнул металл, но сначала ничего не было видно. Потом в глубине открывшейся шахты вспыхнул синий
— Я так и думал, — пробормотал Ильмар. — Из новых…
— Из тех, что прибыли на «Мираже»?
— Те, что прибыли на «Мираже» — эн зэ. Вашему брату ведь ничего, не стоит устроить еще один флаттер, верно?
«Нашей сестре», мысленно поправил Глеб. Вчера на калькуляторе работала Квета. По этой причине нужно было менять тромб-головку в блоке локального счета. Сменить, конечно, недолго, но вот когда на калькуляторе работал Захаров… Глеб вздохнул.
— Нам бы ваши проблемы, — сказал он, покачивая в руке пустой кофейник. — Кстати, ты не забыл записать, сколько добавил «Мираж» в прошлый раз к общей массе нашего грешного астероида?
Ильмар пошарил у себя в нагрудных карманах, затем в боковых. С озабоченным видом стал ощупывать брюки — казалось, его костюм состоял из одних карманов. Наконец, в руке гравитроника блеснула небольшая плоская кассета.
— Вот, — сказал Ильмар. — Точность подсчета плюс-минус ноль пять килограмма. Но это вряд ли вам пригодится.
— Почему?
— Связисты мне говорили, что сегодня «Мираж» покинул Меркурий и придет на «Зенит» часа через два.
— Ясно, — сказал Глеб. Повертел кассету и отдал Ильмару.
— Ну, хорошо, — сказал Ильмар. — Как только «Мираж» пришвартуется, я постараюсь успеть подсчитать общую массу и передам результат прямо на ваш калькулятор. Может быть, это поможет избавиться нам от гравифлаттера?
— Может быть, — не совсем уверенно ответил Глеб. — Спасибо. Ну, я пойду… Еще мне нужен декафазовый клайпер. Ну, чего ты на меня уставился?
— Ничего… — Ильмар вздохнул. — Раньше мало кому нужен был клайпер. Пока на калькуляторе работал Захаров… Клайперы справа от кресла. Бери тот, который в футляре.
Помрачневший Глеб перекинул ремень от футляра через плечо.
— Сядь, — сказал Ильмар. — У нас на «Зените» очень глубокие залы. И самый глубокий из них именно этот.
Бж-ж-ж-ж… — кабина поехала к трапу, — клац-клац… Глеб перепрыгнул на причальную площадку.
— Что нового у вас на «чердаке»? — спросил вдогонку Ильмар.
Глеб обернулся и пожал плечами:
— Что у нас может быть нового?.. Настало время хоронить красивую мечту. Но почему-то шеф оттягивает похороны… А так — все нормально!
— Все нормально? — зло удивился Ильмар. — Эх вы!.. А ведь это не ваша мечта. Вернее, не только ваша. Это моя мечта и мечта всех, кто работает на «Зените». Мечта всего человечества. Слышите, вы!.. Человечества!
— Сегодня мы с тобой жевали сыр, — напомнил Глеб. — Не знаю, обратил ли ты внимание на его особенность?
— Г.м… В каком это смысле?
— В физическом.
— Ну, сыр как сыр…
— Особенность та, что в сыре есть дырки. Наша мечта — сыр, а результат ее воплощения — дырки. И человечеству — хочешь не хочешь — придется это переварить. И тебе заодно с человечеством.