Избранные сочинения в 2 томах. Том 2
Шрифт:
Бабкин крикнул снизу:
— Пошел!
— Тащи к себе.
— Попробую достать, — проворчал Бабкин, поспешно расстегнул ремень армейского образца и опустил в люк.
Взмахивая несколько раз ремнем, Тимофей старался зацепить трос и подтянуть его к себе. Это было нелегко. Но вот ремень обвился вокруг троса, и Тимофей потащил его в люк.
Уже наверху, возле лебедки, он вытер со лба пот и стал вытягивать трос, который оказался очень длинным — метров сто, не меньше.
— Наконец-то! — облегченно вздохнул Тимофей, когда гирька стукнулась о край люка, и, подкинув ее на ладони,
— Что за «кошка» такая?
— Обыкновенная. Ну, как тебе рассказать? Упустишь в колодец ведро, а «кошкой» достанешь. Якорь такой четырехлапый. Ну да ладно, попробуем гирькой.
Бабкин спустился на предпоследнюю перекладину лестницы и, подсунув ноги под нижнюю планку, принялся раскручивать гирьку. Со стороны это напоминало детскую игру. Есть такая: ребята перепрыгивают через вращающуюся веревку с привязанным камнем. Однако Вадим вспомнил не игру, а лассо ковбоев… Раскручивается веревка с петлей. Бросок — и вот уже бьется на земле дикий мустанг. Впрочем, какой там бросок? Тимофей, далекий от романтики, планомерно и осторожно освобождая трос, описывал гирькой все более широкие круги, чтобы она оказалась под летящим шаром.
Вот она уже совсем близко от шнура, на котором подвешена птица. Неуловимое движение — и Вадим восторженно всплескивает руками. Трос коснулся шнура, гирька обежала вокруг него несколько раз, и теперь уже ничего не стоит подтянуть орла-разведчика к люку.
Прозрачный шар в люк не пролезал. Бабкин осмотрел тонкий нейлоновый шнурок и, заметив, что в нем не было антенного провода, чиркнул ножиком и отпустил шар на волю.
— Напрасно, — возразил Багрецов. — Нужно было сохранить оболочку.
— А если в ней горючий газ? Мне такие опыты не нравятся.
Затаив дыхание, Вадим следил за Бабкиным. С какой величайшей осторожностью он втаскивал чучело в люк, боясь помять крылья, повредить картонный хвост. Пользуясь тем, что внизу светлее, Тимофей стал исследовать устройство орла-разведчика прямо на лесенке.
— Вот и антенна нашлась, — пояснил он, сосредоточенно наморщив лоб. Видишь провод на крыльях? Теперь посмотрим, что снизу.
Тимофей с трудом повернул крылатое устройство. Блеснул фотообъектив.
— Голубая оптика, — с видом знатока заметил Вадим. — Просветленная. Короче говоря, та же летающая фотокамера — их немало выловили в разных странах. Только вот оформление другое. Для маскировки, наверное.
— Не думаю. Здесь что-то новое.
— Старье. — Димка небрежно махнул рукой и вдруг засмеялся. — Смотри, смотри! Из твоей птицы песок сыплется.
Действительно, внутри нее что-то звякнуло, и на руку Тимофея посыпался песок.
— Вполне закономерно. Ты догадался почему? — обрадованный своим открытием, спросил Вадим. — Какой-нибудь собачий сын сидит на том берегу под пальмами и, удивляясь, почему его птичка не поднимается выше, выбрасывает из нее балласт. В шарах-разведчиках тоже можно было это делать.
Молча исследовал Бабкин механическую птичку. Как бы заглянуть в ее нутро? Он заметил, что вся нижняя часть из топкой пластмассы представляет собой как бы крышку. Но где у нее запоры или винты? Ничего похожего. Крышка удерживалась двумя шпильками, стоило лишь потянуть за них, и она сразу же освободилась.
Под крышкой оказались хорошо знакомые радиотехникам детали. Вот транзисторы, похожие на те, что у Вадима и Тимофея были в приемниках, вот мощная батарейка, разные катушки. Все эти детали были собраны на изоляционных панелях, а по ним серебрились узоры печатной схемы. Ничего особенного, все то же, что и в нашей бытовой радиоаппаратуре. Но…
— Узнаешь? — спросил Бабкин, указывая на стеклянную трубку, покрытую изнутри золотистым налетом.
— Значит, не фотосъемка? — выдохнул из себя Вадим. — Тут гораздо серьезнее.
И над птицей-шпионом опять склонились две головы, Море темнело, наступал вечер.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Сейчас автор познакомит вас с Афанасием Гавриловичем Набатниковым, директором Ионосферного института. Это очень порядочный человек, и он не будет притеснять изобретателей. Автор спешит об этом предупредить, ибо пойдет разговор насчет изобретателя «космической брони». Не подумайте, что он лицо страдающее.
В горах Кавказа еще сохранились старинные башни. О них складывались легенды, их воспевали поэты. «Вот башня револьвером небу к виску разит красотою нетроганной», — писал Маяковский. Столь же прекрасна была и другая башня. Вокруг нее ходило много легенд, но ни стихов, ни песен о ней не слагали.
Поэтические образы Тамары и Демона не витали над этой башней, здесь творилась иная легенда. В самом деле, что может быть общего между «вольным сыном эфира» из надзвездных краев и профессором Набатниковым, пожилым, грузным мужчиной в обыкновенном мешковатом костюме? Разве только общий интерес к этим надзвездным краям, куда Демон обещал умчать свою подругу.
У профессора желания поскромнее. Он лишь познавал, изучал эти неведомые края, надеясь, что рано или поздно сумеет заставить работать на человека вечную и неиссякаемую космическую энергию. А тогда уже какой-нибудь потомок сможет путешествовать в надзвездных краях с товарищами или подругой.
Жители окрестных поселков видели, как по ночам в полупрозрачном куполе башни зажигались неведомые огни, как поднимались вверх мерцающие световые столбы. А иногда из-за башни вдруг взвивалось вверх огнедышащее чудище и, оставляя за собой раскаленную, долго не гаснущую полосу, скрывалось в облаках.
Они видели плавающие над башней светящиеся шары, слышали подземные толчки, рев и шипение огненных струй. Над многоцветным куполом вдруг расступались облака, и оттуда вниз спускалась тонкая, ослепительная пряжа. А иной раз появлялась хвостатая комета, она долго кружила над горами, и на их вершинах дробился зеленоватый беспокойный свет.
Все эти чудеса жители видели собственными глазами. Люди они были грамотные, с восьмиклассным образованием и повыше, кое-что понимали в научных явлениях, но все равно таинственная башня казалась им абсолютной загадкой. Что там творилось — непонятно.