Избранные сочинения. В двух томах. Том 2, Карамзин Николай Михайлович

Избранные сочинения. В двух томах. Том 2

1964 г.

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Die Lieder der gotllichen Harfen spieler schallen mit Macht, wie beseelend.

Klopstock [1]

Едва был создан мир огромный, великолепный,Явился человек, прекраснейшая тварь,Предмет любви творца, любовию рожденный;Явился — весь сей мир приветствует его,В восторге и любви, единою улыбкой.Узрев собор красот и чувствуя себя,Сей гордый мира царь почувствовал и бога,Причину бытия — толь живо ощутилВеличие творца, его премудрость, благость,Что сердце у него в гимн нежный излилось,Стремясь лететь к отцу… Поэзия святая!Се ты в устах его, в источнике своем,В высокой простоте!Поэзия святая!Благословляю я рождение твое!Когда ты, человек, в невинности сердечной,Как роза цвел в раю, Поэзия тебеУтехою была. Ты пел свое блаженство,Ты пел творца его. Сам бог тебе внимал,Внимал, благословлял твои святые гимны:Гармония была душою гимнов сих —И часто ангелы в небесных мелодиях,На лирах золотых, хвалили песнь твою.Ты пал, о человек! Поэзия упала;Но дщерь небес еще сияла лепотой,Когда несчастный, вдруг раскаяся в грехе,Молитвы воспевал — сидя на бережкуЖурчащего ручья и слезы проливая,В унынии, в тоске тебя воспоминал,Тебя, эдемский сад! Почасту мудрый старец,Среди сынов своих, внимающих ему,Согласно, важно пел таинственные песниИ юных научал преданиям отцов.Бывало иногда, что ангел ниспускался —На землю, как эфир, и смертных наставлялВ Поэзии святой, небесною рукоюНастроив лиры им —Живее чувства выражались,Звучнее песни раздавались,Быстрее мчалися к творцу.Столетия текли и в вечность погружались —Поэзия всегда отрадою былаНевинных, чистых душ. Число их уменьшалось;Но гимн царю царей вовек не умолкал —И в самый страшный день, когда пылало небоИ бурные моря кипели на земли,Среди пучин и бездн, с невиннейшим семейством(Когда погибло все) Поэзия спаслась.Святой язык небес нередко унижался,И смертные, забыв великого отца,Хвалили вещество бездушныя планеты!Но был избранный род, который в чистотеПоэзию хранил и ею просвещался.Так славный, мудрый бард, древнейший из певцов,Co

всею красотой священной сей наукиВоспел, как мир истек из воли божества.Так оный муж святый, в грядущее проникший,Пел миру часть его. Так царственный поэт,Родившись пастухом, но в духе просвещенный,Играл хвалы творцу и песнию своей Народы восхищал.Так в храме СоломонаГремела богу песнь!Во всех, во всех странах Поэзия святаяНаставницей людей, их счастием была;Везде она сердца любовью согревала.Мудрец, Натуру знав, познав ее творцаИ слыша глас его и в громах и в зефирах,В лесах и на водах, на арфе подражалАккордам божества, и глас сего поэтаВсегда был божий глас!Орфей, фракийский муж, которого вся древностЕдва не богом чтит, Поэзией смягчилСердца лесных людей, воздвигнул богу храмыИ диких научил всесильному служить.Он пел им красоту Натуры, мирозданья;Он пел им тот закон, который в естествеРазумным оком зрим; он пел им человека,Достоинство его и важный сан; он пел,И звери дикие сбегались,И птицы стаями слеталисьВнимать гармонии его;И реки с шумом устремлялись,И ветры быстро обращалисьТуда, где мчался глас его.Омир в стихах своих описывал героев —И пылкий юный грек, вникая в песнь его,В восторге восклицал: «Я буду Ахиллесом!Я кровь свою пролью, за Грецию умру!»Дивиться ли теперь геройству Александра?Омира он читал, Омира он любил. —Софокл и Эврипид учили на театре,Как душу возвышать и полубогом быть.Бион, и Теокрит, и Мосхос воспевалиПриятность сельских сцен, и слушатели ихПленялись красотой природы без искусства,Приятностью села. Когда Омир поет,Всяк воин, всяк герой, внимая Теокриту,Оружие кладут — герой теперь пастух!Поэзии сердца, все чувства — все подвластно.Как Сириус блестит светлее прочих звезд,Так Августов поэт, так пастырь МантуанскийСиял в тебе, о Рим! среди твоих певцов.Он пел, и всякий мнил, что слышит глас Омира;Он пел, и всякий мнил, что сельский ТеокритЕще не умирал или воскрес в сем барде.Овидий воспевал начало всех вещей,Златый блаженный век, серебряный и медный,Железный, наконец, несчастный, страшный век,Когда гиганты, род надменный и безумный,Собрав громады гор, хотели вознестисьК престолу божества; но тот, кто громом правит,Погреб их в сих горах. [2] Британия есть мать поэтов величайших.Древнейший бард ее, Фингалов мрачный сын,Оплакивал друзей, героев, в битве падших,И тени их к себе из гроба вызывал.Как шум морских валов, носяся по пустынямДалеко от брегов, уныние в сердцахВнимающих родит, — так песни Оссиана,Нежнейшую тоску вливая в томный дух,Настраивают нас к печальным представленьям;Но скорбь сия мила и сладостна душе.Велик ты, Оссиан, велик, неподражаем!Шекспир, Натуры друг! кто лучше твоегоПознал сердца людей? Чья кисть с таким искусствомЖивописала их? Во глубине душиНашел ты ключ ко всем великим тайнам рокаИ светом своего бессмертного ума,Как солнцем, озарил пути ночные в жизни!«Все башни, коих верх скрывается от глазВ тумане облаков; огромные чертогиИ всякий гордый храм исчезнут, как мечта, —В течение веков и места их не сыщем», —Но ты, великий муж, пребудешь незабвен! [3] Какая священная меланхолия вдохнула в него сии стихи?Мильтон, высокий дух, в гремящих страшных песняхОписывает нам бунт, гибель Сатаны;Он душу веселит, когда поет Адама,Живущего в раю; но, голос ниспустив,Вдруг слезы из очей ручьями извлекает,Когда поет его, подпадшего греху.О Йонг, несчастных друг, несчастных утешитель!Ты бальзам в сердце льешь, сушишь источник слез,И, с смертию дружа, дружишь ты нас и с жизнью!Природу возлюбив, природу рассмотревИ вникнув в круг времен, в тончайшие их тени,Нам Томсон возгласил природы красоту,Приятности времен. Натуры сын любезный,О Томсон! ввек тебя я буду прославлять!Ты выучил меня природой наслаждатьсяИ в мрачности лесов хвалить творца ее!Альпийский Теокрит, сладчайший песнопевец!Еще друзья твои в печали слезы льют —Еще зеленый мох не виден на могиле,Скрывающей твой прах! В восторге пел ты намНевинность, простоту, пастушеские нравыИ нежные сердца свирелью восхищал.Сию слезу мою, текущую толь быстро,Я в жертву приношу тебе, Астреин друг!Сердечную слезу и вздох и песнь поэта,Любившего тебя, прими, благослови,О дух, блаженный дух, здесь, в Геснере, блиставший! [4] Несяся на крылах превыспренних орлов,Которые певцов божественныя славыМчат в вышние миры, да тему почерпнутДля гимна своего, певец избранныйКлопшток Вознесся выше всех, и там, на небесах,Был тайнам научен, и той великой тайне,Как бог стал человек. Потом воспел он намНачало и конец Мессииных страданий,Спасение людей. Он богом вдохновен —Кто сердцем всем еще привязан к плоти, к миру,Того язык немей, и песней толь святыхНе оскверняй хвалой; но вы, святые мужи,В которых уже глас земных страстей умолк,В которых мрака нет! вы чувствуете ценуТого, что Клопшток пел, и можете одни,Во глубине сердец, хвалить сего поэта!Так старец, отходя в блаженнейшую жизнь,В восторге произнес: «О Клопшток несравненный!» [5] Еще великий муж собою красит мир —Еще великий дух земли сей не оставил.Но нет! он в небесах уже давно живет —Здесь тень мы зрим сего священного поэта.О россы! век грядет, в который и у васПоэзия начнет сиять, как солнце в полдень.Исчезла нощи мгла — уже Авроры светВ*** блестит, и скоро все народыНа север притекут светильник возжигать,Как в баснях Прометей тек к огненному Фебу,Чтоб хладный темный мир согреть и осветить.Доколе мир стоит, доколе человекиЖить будут на земле, дотоле дщерь небес,Поэзия, для душ чистейших благом будет.Доколе я дышу, дотоле буду петь,Поэзию хвалить и ею утешаться.Когда ж умру, засну и снова пробужусь, —Тогда, в восторгах погружаясьИ вечно, вечно наслаждаясь,Я буду гимны петь творцу,Тебе, мой бог, господь всесильный,Тебе, любви источник дивный,Узрев там все лицом к лицу!

Песни божественных арфистов звучат с силой одухотворяющей. Клопшток (нем.). — Ред.

Сочинитель говорит только о тех поэтах, которые наиболее трогали и занимали его душу в то время, как сия пиеса была сочиняема.

Сам Шекспир сказал: The cloud capp'd towers, the gorgeous palaces, The solemn temples, the great globe itselfe, Yea, all which it inherits, shall dissolve, And, like the baseless fabric of a vision, Leave not a wreck behind. Для сравнения своего перевода стихов Шекспира иа пьесы-сказки «Буря» Карамзин приводит их в оригинале. — Ред.)

(Сии стихи прибавлены после.

Я читал об этом в одном немецком журнале.

1787

Я в бедности на свет родился

Я в бедности на свет родилсяИ в бедности воспитан был;Отца в младенчестве лишилсяИ в свете сиротою жил.Но бог, искусный в песнопеньи,Меня, сиротку, полюбил;Явился мне во сновиденьиИ арфу с ласкою вручил;Открыл за тайну, как струноюС сердцами можно говоритьИ томной, жалкою игроюВсех добрых в жалость приводить.Я арфу взял — ударил в струны;Смотрю — и в сердце горя нет!..Тому не надобно Фортуны,Кто с Фебом в дружестве живет!

28 августа 1789

Выздоровление

Нежная матерь Природа!Слава тебе! Снова твой сын оживает!Слава тебе!Сумрачны дни мои были.Каждая ночь Медленным годом казаласьБедному мне.Желчию облито былоВсе для меня; Скука, уныние, горестьЖили в душе.Черная кровь возмущалаНочи мои Грозными, страшными снами,Адской мечтой.Томное сердце вздыхалоНочью и днем. Тронули матерь ПриродуВздохи мои.Перст ее, к сердцу коснувшись,Кровь разжидил; Взор ее светлый рассеялМрачность души.Все для меня обновилось;Всем веселюсь: Солнцем, зарею, звездами,Ясной луной.Сон мой приятен и кроток;Солнечный луч Снова меня призываетК радостям дня.

13 декабря 1789

Осень

Веют осенние ветрыВ мрачной дубраве;С шумом на землю валятсяЖелтые листья.Поле и сад опустели;Сетуют холмы;Пение в рощах умолкло —Скрылися птички.Поздние гуси станицейК югу стремятся,Плавным полетом несясяВ горних пределах.Вьются седые туманыВ тихой долине;С дымом в деревне мешаясь,К небу восходят.Странник, стоящий на холме,Взором унылымСмотрит на бледную осень,Томно вздыхая.Странник печальный, утешься:Вянет природаТолько на малое время;Все оживится,Все обновится весною;С гордой улыбкойСнова природа восстанетВ брачной одежде.Смертный, ах! вянет навеки!Старец весноюЧувствует хладную зимуВетхия жизни.

1789

Граф Гваринос

Древняя гишпанская историческая песня

Худо, худо, ах, французы,В Ронцевале было вам!Карл Великий там лишилсяЛучших рыцарей своих.И Гваринос был пойманМногим множеством врагов;Адмирала вдруг пленилиСемь арабских королей.Семь раз жеребей бросаютО Гвариносе цари;Семь раз сряду достаетсяМарлотесу он на часть.Марлотесу он дорожеВсей Аравии большой.«Ты послушай, что я молвлю, —О Гваринос! — он сказал. —Ради Аллы, храбрый воин,Нашу веру приими!Все возьми, чего захочешь,Что приглянется тебе.Дочерей моих обеихЯ Гвариносу отдам;На любой из них женися,А другую так возьми,Чтоб Гвариносу служила,Мыла, шила на него.Всю Аравию приданымЯ за дочерью отдам».Тут Гваринос слово молвил;Марлотесу он сказал:«Сохрани господь небесныйИ Мария, мать его,Чтоб Гваринос, христианин,Магомету послужил!Ах! во Франции невестаДорогая ждет меня!»Марлотес, пришедши в ярость,Грозным голосом сказал:«Вмиг Гвариноса окуйте,Нечестивого раба;И в темницу преисподнюЗасадите вы его.Пусть гниет там понемногуИ

умрет, как бедный червь!Цепи тяжки, в семь сот фунтов,Возложите на него,От плеча до самой шпоры —Страшен в гневе Марлотес!А когда настанет праздник —Пасха, святки, духов день, —В кровь его тогда секитеПред глазами всех людей».Дни проходят, дни проходят,И настал Иванов день;Христиане и арабыВместе празднуют его.Христиане сыплют галгант; [6] Мирты мечет всякий мавр. [7] В почесть празднику заводитРазны игры Марлотес.Он высоко цель поставил,Чтоб попасть в нее копьем.Все свои бросают копья,Все арабы метят в цель.Ах, напрасно! нет удачи!Цель для слабых высока.Марлотес велел во гневеЧрез герольда объявить:«Детям груди не сосати,А большим не пить, не есть,Если цели сей на землюКто из мавров не сшибет!»И Гваринос шум услышалВ той темнице, где сидел.«Мать святая, чиста дева!Что за день такой пришел?Не король ли нынче вздумалВыдать замуж дочь свою?Не меня ли сечь жестокоЧас презлой теперь настал?»Страж темничный то подслушал.«О Гваринос! свадьбы нет;Ныне сечь тебя не будут;Трубный звук не то гласит…Ныне праздник Иоаннов;Все арабы в торжестве.Всем арабам на забавуМарлотес поставил цель.Все арабы копья мечут,Но не могут в цель попасть;Почему король во гневеЧрез герольда объявил:„Пить и есть никто не может,Буде цели не сшибут"». —Тут Гваринос встрепенулся;Слово молвил он сие:«Дайте мне коня и сбрую,С коей Карлу я служил;Дайте мне копье булатно,Коим я врагов разил.Цель тотчас сшибу на землю,Сколь она ни высока.Если ж я сказал неправду,Жизнь моя у вас в руках».«Как! — на то тюремщик молвил, —Ты семь лет в тюрьме сидел,Где другие больше годаНе могли никак прожить;И еще ты думать можешь,Что сшибешь на землю цель?Я пойду сказать инфанту,Что теперь ты говорил».Скоро, скоро поспешаетСтраж темничный к королю;Приближается к инфантуИ приносит весть ему:«Знай: Гваринос-христианин,Что в тюрьме семь лет сидит,Хочет цель сшибить на землю,Если дашь ему коня».Марлотес, сие услышав,За Гвариносом послал;Царь не думал, чтобГваринос Мог еще конем владеть.Он велел принесть всю сбруюИ коня его сыскать.Сбруя ржавчиной покрыта,Конь возил семь лет песок.«Ну, ступай! — сказал с насмешкойМарлотес, арабский царь, —Покажи нам, храбрый воин,Как сильна рука твоя!»Так, как буря разъяренна,К цели мчится сей герой;Мечет он копье булатно —На земле вдруг цель лежит.Все арабы взволновались,Мечут копья все в него;Но Гваринос, воин смелый,Храбро их мечом сечет.Солнца свет почти затмилсяОт великого числаТех, которые стремилисьНа Гвариноса все вдруг.Но Гваринос их рассеялИ до Франции достиг,Где все рыцари и дамыС честью приняли его.

Индейское растение.

В день св. Иоанна гипшанцы усыпали улицы галгантом и миртами.

1789

Весёлый час

Братья, рюмки наливайте!Лейся через край, вино!Все до капли выпивайте!Осушайте в рюмках дно!Мы живем в печальном, мире;Всякий горе испытал,В бедном рубище, в порфире, —Но и радость бог нам дал.Он вино нам дал на радость,Говорит святой мудрец:Старец в нем находит младость,Бедный — горестям конец.Кто все плачет, все вздыхает,Вечно смотрит сентябрем, —Тот науки жить не знаетИ не видит света днем.Все печальное забудем,Что смущало в жизни нас;Петь и радоваться будемВ сей приятный, сладкий час!Да светлеет сердце наше,Да сияет в нем покой,Как вино сияет в чаше,Осребряемо луной!

1791

Раиса

Древняя бaлладаВо тьме ночной ярилась буря;Сверкал на небе грозный луч;Гремели громы в черных тучах,И сильный дождь в лесу шумел.Нигде не видно было жизни;Сокрылось все под верный кров.Раиса, бедная Раиса,Скиталась в темноте одна.Нося отчаяние в сердце,Она не чувствует грозы,И бури страшный вой не можетЕе стенаний заглушить.Она бледна, как лист увядший.Как мертвый цвет уста ее;Глаза покрыты томным мраком,Но сильно бьется сердце в ней.С ее открытой белой груди,Язвимой ветвями дерев,Текут ручьи кипящей кровиНа зелень влажныя земли.Над морем гордо возвышалсяХребет гранитныя горы;Между стремнин, по камням острымРаиса всходит на него.(Тут бездна яростно кипелаПри блеске огненных лучей;Громады волн неслися с ревом,Грозя всю землю потопить.)Она взирает, умолкает;Но скоро жалкий стон еяСмешался вновь с шумящей бурей:«Увы! увы! погибла я!Кронид, Кронид, жестокий, милый!Куда ушел ты от меня?Почто Раису оставляешьОдну среди ужасной тьмы?Кронид! поди ко мне!Забуду, Забуду все, прощу тебя!Но ты нейдешь к Раисе бедной!..Почто тебя узнала я?Отец и мать меня любили,И я любила нежно их;В невинных радостях, в забавахЧасы и дни мои текли.Когда ж явился ты, как ангел,И с нежным вздохом мне сказал:«Люблю, люблю тебя, Раиса!» —Забыла я отца и мать.В восторге, с трепетом сердечнымИ с пламенной слезой любвиВ твои объятия упалаИ сердце отдала тебе.Душа моя в твою вселилась,В тебе жила, дышала я;В твоих глазах свет солнца зрела;Ты был мне образ божества.Почто я жизни не лишиласьВ объятиях твоей любви?Не зрела б я твоей измены,И счастлив был бы мой конец.Но рок судил, чтоб ты другуюРаисе верной предпочел;Чтоб ты меня навек оставил,Когда сном крепким я спала,Когда мечтала о КронидеИ мнила обнимать его!Увы! я воздух обнимала…Уже далеко был Кронид!Мечта исчезла, я проснулась;Звала тебя, но ты молчал;Искала взором, но не зрелаТебя нигде перед собой.На холм высокий я спешила…Несчастная!.. Кронид вдалиБежал от глаз моих с Людмилой!Без чувств тогда упала я.С сея ужасныя минутыКрушусь, тоскую день и ночь;Ищу везде, зову Кронида, —Но ты не хочешь мне внимать.Теперь злосчастная РаисаЗвала тебя в последний раз…Душа моя покоя жаждет…Прости!.. Будь счастлив без меня!»Сказав сии слова, РаисаНизверглась в море. Грянул гром:Сим небо возвестило гибельТому, кто погубил ее.

1791

Кладбище

Один голосСтрашно в могиле, хладной и темной!Ветры здесь воют, гробы трясутся,Белые кости стучат.Другой голосТихо в могиле, мягкой, покойной.Ветры здесь веют; спящим прохладно;Травки, цветочки растут.ПервыйЧервь кровоглавый точит умерших,В черепах желтых жабы гнездятся,Змии в крапиве шипят.ВторойКрепок сон мертвых, сладостен, кроток;В гробе нет бури; нежные птичкиПеснь на могиле поют.ПервыйТам обитают черные враны,Алчные птицы; хищные звериС ревом копают в земле.ВторойМаленький кролик в травке зеленойС милой подружкой там отдыхает;Голубь на веточке спит.ПервыйСырость со мглою, густо мешаясь,Плавают тамо в воздухе душном;Древо без листьев стоит.ВторойТамо струится в воздухе светломПар благовонный синих фиалок,Белых ясминов, лилей.ПервыйСтранник боится мертвой юдоли;Ужас и трепет чувствуя в сердце,Мимо кладбища спешит.ВторойСтранник усталый видит обительВечного мира — посох бросая,Там остается навек.

(1792)

К милости

(Писано в царствование Екатерины.)

Что может быть тебя святее,О Милость, дщерь благих небес?Что краше в мире, что милее?Кто может без сердечных слез,Без радости и восхищенья,Без сладкого в крови волненьяВзирать на прелести твои?Какая ночь не озаритсяОт солнечных твоих очей?Какой мятеж не укротитсяОдной улыбкою твоей?Речешь — и громы онемеют;Где ступишь, там цветы алеютИ с неба льется благодать.Любовь твои стопы лобзаетИ нежной матерью зовет;Любовь тебя на трон венчаетИ скиптр в десницу подает.Текут, текут земные роды,Как с гор высоких быстры воды,Под сень державы твоея.Блажен, блажен народ, живущийВ пространной области твоей!Блажен певец, тебя поющийВ жару, в огне души своей!Доколе Милостию будешь,Доколе права не забудешь,С которым человек рожден;Доколе гражданин довольныйБез страха может засыпатьИ дети-подданные вольныПо мыслям жизнь располагать,Везде природой наслаждаться,Везде наукой украшатьсяИ славить прелести твои;Доколе злоба, дщерь Тифона,Пребудет в мрак удаленаОт светло-золотого трона;Доколе правда не страшнаИ чистый сердцем не боитсяВ своих желаниях открытьсяТебе, владычице души;Доколе всем даешь свободуИ света не темнишь в умах;Пока доверенность к народуВидна во всех твоих делах, —Дотоле будешь свято чтима,От подданных боготворимаИ славима из рода в род.Спокойствия твоей державыНичто не может возмутить;Для чад твоих нет большей славы,Как верность к матери хранить.Там трон вовек не потрясется,Где он любовию брежетсяИ где на троне — ты сидишь.

1792

К соловью

Пой во мраке тихой рощи,Нежный, кроткий соловей!Пой при свете лунной нощи!Глас твой мил душе моей.Но почто ж рекой катятсяСлезы из моих очей,Чувства ноют и томятсяОт гармонии твоей?Ах! я вспомнил незабвенных,В недрах хладныя землиХищной смертью заключенных;Их могилы зарослиВсе высокою травою.Я остался сиротою…Тосковать и слезы лить!..С кем теперь мне наслаждатьсяНежной песншо твоей?С кем природой утешаться?Все печально без друзей!С ними дух наш умирает,Радость жизни отлетает;Сердцу скучно одному —Свет пустыня, мрак ему.Скоро ль песнию своею,О любезный соловей,Над могилою моеюБудешь ты пленять людей?

1 2 3 4 5 6 7-78