Избранные труды
Шрифт:
Между тем в 1958 г. Г. П. оставляет преподавание в школе и переходит в Издательство АПН РСФСР, где сначала работает в редакции педагогического словаря, а затем в редакции педагогики. Он редактирует труды Крупской, Блонского, позже Пиаже, ряд книг по теории и истории педагогики. Работу в издательстве он совмещает с работой в отделе теории журнала «Вопросы психологии».
Новая работа способствовала укреплению и расширению контактов с психологами, которые приобрели регулярный характер начиная с 1954–1955 гг. [14] Сотрудничеству с ними Г. П. стремится придать организационные формы, так или иначе уже отработанные в логическом кружке, и предпринимает ряд попыток создать семинар по системному изучению явлений психики. Эти попытки завершились в 1958 г. организацией (совместно с В. В. Давыдовым и под патронажем П. А. Шеварева) так называемой Комиссии по психологии мышления и логике Общества психологов СССР, первого междисциплинарного объединения — пока еще в основном философов и психологов, но объединения не на логической, а на собственно методологической основе. С образованием этой Комиссии ММК получил официальное право на социальную жизнь, т. е. стал не подозрительным сборищем, а легальным объединением, что в условиях роста числа участников стало необходимым.
14
Это были контакты как с уже известными (А. Н. Леонтьевым, Б. М. Тепловым и др.), так и с молодыми психологами (Л. А. Веккером, В. В. Давыдовым, В. П. Зинченко, Я. А. Пономаревым и др.)
Своего рода программой работы Комиссии можно считать работу «О возможных путях исследования мышления как деятельности» [1957 b] (написанную Г. П. совместно с Н. Г. Алексеевым), в которой получили дальнейшее развитие и конкретное приложение идеи, выработанные в ходе анализа научного мышления и связанные с противопоставлением двух планов, или аспектов, изучения мышления — плана «образов» (или знаний) и плана «процессов» (или деятельности). В ней утверждалось, что подлинное и полнообъемное изучение мышления невозможно без установления взаимопереходов и объединения этих двух аспектов в единое, внутренне расчлененное представление, и ставилась задача операционально-деятельностного анализа понятий и знаний, позволяющего, исходя из формы какого-либо сложившегося понятия или знания, сводить его к системе операций и действий, порождающих содержание этого понятия или знания. А в качестве одного из основных принципов, регулирующих подобный анализ, вводилась методологическая оппозиция «объект — предмет».
Сама эта оппозиция фиксировала опыт изучения связи языка и мышления, попытки создать новый предмет — «теорию мышления». Для решения этой задачи Г. П. пытается соединить средства и методы логики и лингвистики, психологии и социологии. Исходным моментом теоретического дискурса в этом случае становилась связь языка и мышления, которая объективировалась в качестве особого синтетического объекта — «языкового мышления», а собственно «язык» и «мышление» трактовались как особые частные и частичные предметы исследования «языкового мышления». [15] Подобная постановка вопроса и способ введения исходных абстракций превращали логическое исследование в методологическое, отправной точкой для которого становилась оппозиция «объект — предмет» и связанный с ней подход к анализу сложных синтетических (органических) целостностей, изучавшихся разными науками и входивших в разные системы знания. Первые результаты подобного подхода содержались в статье [1957 г.] «Языковое мышление и его анализ» {с. 449–465 наст. изд. }. С этой работы начинается линия языковедческих, лингво-семиотических методологических исследований Г. П., проблематика строения знака и знаковых систем, смысла и значения знаков, соотношения парадигматики и синтагматики, и т. д.
15
«Языковое мышление и методы его анализа» — тема кандидатской Диссертации Георгия Петровича. Защитить эту диссертацию ему удалось только в 1964 г.
В 1960 г. Г. П. становится научным сотрудником лаборатории психологии и психофизиологии НИИ дошкольного воспитания АПН РСФСР. Переход на работу в исследовательский институт создавал предпосылки для организации новых форм сотрудничества с психологами и педагогами, основанных на программе операционально-деятельностного подхода к изучению и развитию мышления. Идеи подобного подхода начали широко использоваться в психолого-педагогических исследованиях ситуаций обучения и воспитания, процессов развития в условиях обучения, взаимоотношений детей в условиях совместной деятельности и т. д. [16]
16
В этой работе в те годы принимали участие Н. Г. Алексеев, В. В. Давыдов, В. И. Дубовская, В. А. Лефевр, А. С. Москаева, Н. И. Непомнящая, Н. С. Пантина, Б. В. Сазонов, С. Г. Якобсон и др. Часть полученных результатов была затем обобщена в коллективной монографии «Педагогика и логика». Книга была подготовлена к изданию в 1968 г., но набор был рассыпан, и лишь некоторое количество копий верстки разошлось «на правах рукописи». В своей части этой коллективной монографии Георгий Петрович отстаивал представление о педагогике как комплексной дисциплине, в которой ведущее место принадлежит методологическим исследованиям.
Одной из предпосылок этого цикла экспериментально-педагогических работ был принцип несовпадения предметного и операционально-деятельностного содержания обучения; с опорой на этот принцип была предпринята попытка определить основные фазы и этапы развития ребенка в соответствии с освоением им операционально-деятельностных, а не предметных содержаний обучения.
Другой предпосылкой являлось представление, что концептуальной базой для анализа «живой» мыслительной деятельности и тем более для построения приемов и способов обучения правильно организованному мышлению должна быть «объективная структура мыслительной деятельности», реконструируемая методологическими средствами.
Метод такой реконструкции получил название «метода нормативного анализа деятельности». Экспликации этого метода, с одной стороны, его уточнению в реальных психолого-педагогических исследованиях — с другой, был посвящен круг работ, выполненных на материале решения детьми (дошкольниками и школьниками) арифметических задач.
Эта линия теоретико-экспериментальных логико-педагогических и логико-психологических исследований объективной структуры мыслительной деятельности со стороны ее эмпирического содержания (мыслительная деятельность детей вплетена во все другие формы их поведения и деятельности и является их органом) выводила к более широким горизонтам соотношения логического (методологического) и психологического в педагогике, проблемам соотношения обучения и развития ребенка, к другим видам и формам (не учебным, или не только учебным) детской активности.
В свою очередь в концептуальном плане на одно из первых мест по значимости — на место системообразующей категории — стала выдвигаться категория «нормы», или «культурной нормы», превращая операционально-деятельностный подход в нормативно-деятельностный. [17]
Возникала насущная потребность в разработке теоретических представлений, концептуальных схем, приложимых и к игровой деятельности как основной форме детского поведения, и к широкому разнообразию видов социально значимой деятельности вообще.
17
Дальнейшая разработка содержания этой категории проходила в рамках категориальных и теоретических схем и представлений о воспроизводстве Деятельности как основном системообразующем для нее процессе. Результату этой работы отражены в публикациях середины 60-х годов («О методе семиотического исследования знаковых систем» [1967а], «"Естественное" и «искусственное» в семиотических системах» [1967 г.] {с. 50–56 наст, изд. } и др.).
С самых первых своих самостоятельных исследований Г. П. так или иначе имел дело с анализом и теоретическим конструированием сложных предметных целостностей, отраженных в системах знания, принадлежащих разным научным дисциплинам, и использовал категории, концептуальные схемы, принципы анализа-синтеза структурного и структурно-функционального характера. В его творческой лаборатории наметился и все более проявлялся тематизм системно-структурных исследований и разработок. С осознанием и специальной разработкой соответствующих концептуальных средств связано становление еще одной идеи и направления — методологии системно-структурных исследований и разработок.
Мы уже отмечали, что с некоторого времени для творческой деятельности Г. П. стало характерным, что любую из возникающих тем, каждое из направлений работы он стремится превратить в коллективные мышление и деятельность по образу и подобию тех форм, которые складывались в ММК. [18] Поэтому в 1962 г. он организует (совместно с В. Н. Садовским и Э. Г. Юдиным) междисциплинарный семинар по структурно-системным методам анализа в науке и технике при совете по кибернетике АН СССР. С 1964 г. этот семинар становится официальной «крышей» и для всего ММК.
18
Так, для удовлетворения своих интересов в области изучения речи-языка он организует (совместно с А. А. Леонтьевым) работу междисциплинарного семинара по психолингвистике.
На семинаре обсуждаются зарубежные варианты системно-структурного подхода, прежде всего общая теория систем (ОТС), восходящая к работам Л. фон Берталанфи, и закладываются основы для собственных, оригинальных исследований и разработок.
Результаты, полученные Г. П. в предыдущие годы и апробированные в ходе работы семинара, были обобщены и представлен в монографии «Проблемы методологии системных исследований» [1964 г. ] {с. 155–196 наст. изд. }. [19] Для самого Г. П. эта работа во многом символизировала окончание одного этапа развития ММК — этапа «содержательно-генетической логики (эпистемологии) и теории мышления» — и начало другого — этапа «деятельностного подхода и общей теории деятельности».
19
Программа разработки системно-структурных представлений как особых методологических средств была встречена в штыки официальным марксизмом. Философский официоз и раньше относился с большим недоверием к идеям Г. П., теперь же он удостоился отлучения из уст академика Тодора Павлова — одного из главных философов-охранителей.