Избранные вещи

Черных Алексей

Пинать задиристым стихом.

К чему рапиры-пистолеты,

Когда гусиное перо

С моим талантом ткать сонеты

Сумело б отстоять добро.

Сумело б выстроить эстетный

Воздушных замков яркий мир!

(И провести междупланетный,

Масштабный шахматный турнир?)

Легко эстетствовать по жизни,

Витийствовать и рассуждать.

Пока твою не справят тризну,

Изволь почаще

рифмовать.

* * *

Цицерон говорил: «Ганнибал у ворот!»,

Но его абсолютно не слушал народ,

И пока гром не грянул, и враг не пришёл,

Говорили, что тот Цицерон – балабол.

Всем известно, что рядом, под боком,

Не дано проявляться пророкам.

* * *

Чудище обло, озорно, огромно,

Стозевно и лаяй

Смотрит вослед – не беззлобно и томно, –

Почти не мигая.

Мозгом спинным ощущать этот взгляд ты

Ещё будешь долго.

С чудищем облым общаться вприглядку –

Стараться без толка.

* * *

Престранный мир, где каждый человек

Готов скрутиться в жгут противоречий

И стать для Чеховых, Толстых, Лопе де Вег

Прообразом их злободневных скетчей;

Готов и на словах, и на мечах

Он выйти победителем из спора.

А мальчики кровавые в глазах

Проявятся… Но вряд ли очень скоро.

Исса, сын крестьянина

О прогрессе и улитках

На обращение Иссы к улитке тихо ползти вверх по склону Фудзиямы, до самых высот оной

Нам врут: не только вверх улитки

Ползут по склонам Фудзиямы –

Они порой довольно прытко,

Глупя, соскальзывают в ямы;

Крадутся перпендикулярно

Бегущей на верха дороге.

Они – как будто биполярны,

Как есть же – просто брюхоноги.

Прогресс стал следствием ошибок

И проб – не глупого стремленья

Стай фудзиямовых улиток

Взбираться вверх до помраченья.

Навеянное Иссой

1.

Глубится ямка под струйкой мочи;

Снег у ворот.

Журчанье чуть слышно в безмолвной ночи

Песней без нот;

Снежный покров на земле неживой

Девственно чист,

Лишь у ворот он являет собой

Исписанный лист.

2.

Облетает листва с удручённого клёна,

С отвращением падая в грязь.

Беззащитно стоять будет клён обнажённый

До весны, никого не стыдясь.

И когда новый лист, закружив над землёю,

Упадёт, не задев никого,

Мир, охваченный глупостью и суетою,

Не заметит паденья его.

3.

Словно проснулись сверчки и пичуги,

Луг осмелел,

Близкими стали далёкие звуки,

День посерел.

Свежесть несёт набежавшая туча,

Зной бороздя.

Как тяжела, и душна, и тягуча

Жизнь без дождя.

4.

Утром роса

Мне омоет прохладой ноги.

Врут небеса,

Что они по природе не строги.

Капли росы,

Охладив, испарятся, исчезнут.

В строках Иссы

Они горьким «И всё же…» воскреснут.

Шмели и Бунин

На стихотворение «Последний шмель» И. А. Бунина – не смотря ни на что, с почтением

1.

Может, Бунину шмель в этот день показался

Заунывно гудящей певучей струной

Потому, что Иван Алексеевич взялся

Тосковать, как положено барину в зной.

Глазки очень устали от яркого света,

Опустели поля и разросся бурьян.

Шмель уныло нажужживал арию лета, –

Был Иван Алексеич тоской обуян.

Он всё думал о том, что мечты человечьи,

Все глубины глубин не понятны шмелям,

Этим бархатным пчёлкам с янтарным оплечьем,

Не подверженным скуке и прочим соплям.

2.

Лаванда чуть ли не всё лето

Цвела, цветёт и будет цвесть.

Шмелей с рассвета до рассвета

В её кустах чудных не счесть.

По-бунински золотоплечи,

Но неожиданно легки,

Они лавандовые свечи

Окучивают по-мужски:

Кружат и мечутся меж нежно

Благоухающих цветов

И искушают безмятежно

Руладами жужжащих слов.

И так весь день, и так всё лето –

Пока их холод не проймёт,

Шмели с рассвета до рассвета

Кружат в лаванде хоровод.

3.

Лаванда и шмели не знают