Избранный светом. Песни хищных птиц
Шрифт:
Больше Райн ничего не сказал, но Мист, бросив последний угрожающий взгляд на Сейлан, потрусила дальше по коридору. Аин и Райн двинулись следом за ней. А Сейлан, судя по недовольному цокоту каблуков, все же решила не пренебрегать предложением пойти к себе.
– Общение со мной пагубно сказывается на твоей репутации, – усмехнулась Аин.
– Да? Думал, это я тебя сейчас компрометирую. – Губы Райна тронула усталая улыбка. Вид у него был изможденный, болезненный даже. Странно, но пока они разрабатывали формулу для магического фильтра, Аин этого не замечала. А теперь
«Ты меня совсем не компрометируешь, – подумала Аин, прижимаясь к плечу Райна чуть плотнее, – и в этом наша с тобой проблема».
– Все же не стоило брать ее бесплатно.
Фрея сидела на диване, ела черешню и с интересом наблюдала за тем, как я готовлю ужин.
– Запомни важное правило: если что-то предлагают бесплатно, проверь, действительно ли тебе не придется платить, и если все-таки не придется – бери, говори спасибо и сваливай, пока не отобрали, – сказал я с важным видом умудренного долгой жизнью наставника.
Фрея задумалась, приложив к губам ягоду. Я продолжил нарезать овощи.
– Может, тебе все-таки помочь?
Я качнул головой. Фрея и кулинария удивительным образом не сочетались друг с другом. Это я уже давно понял, но в полной мере осознал, только пожив с ней немного. Если она пыталась что-то пожарить – обжигалась сама, а еда подгорала. Если сварить – удивительно, но то же самое. Но больше всего меня удивляло то, как часто Фрея резалась.
Фрея. Резалась.
То есть с мечом в половину твоего роста ты управляться можешь, а с кухонным ножом нет?
Но была и еще одна совершенно невероятная особенность – зелья Фрея готовила восхитительно. Идеальные пропорции, идеальная температура кипения, идеальное время приготовления. И не менее идеальный результат. Ну, по моему мнению, не то чтобы я сильно разбирался.
У меня с зельями, как выяснилось, беда. Я же все делаю на глаз. Для той же кулинарии моего глазомера хватает, а вот для зельеварения, как оказалось, нет. Один раз я честно попробовал себя в роли алхимика, а потом мы с Фреей два часа оттирали кухню после неожиданного взрыва. Поэтому довольно быстро поделили обязанности. Но Фрея все равно время от времени рвалась мне помогать.
– Сиди спокойно и наслаждайся жизнью, – сказал я, закидывая овощи в сковородку, где уже жарилось мясо.
Фрея послушно кивнула и забросила в рот очередную ягоду.
– Знаешь, я раньше и не думала, что ты так хорошо готовишь.
Я неопределенно хмыкнул и передернул плечами.
– Не назвал бы это «так хорошо», просто, ну… нормально. Не забывай, я довольно долго жил один, не научился бы готовить – умер бы от голода.
Ей вообще повезло, что местная кухонная «техника» очень походила на нашу, потому что с приготовлением еды на огне я бы явно не справился. А так, здесь просто была панель – я, честно, так и не понял, из чего она, походила на керамику, но гладкой была, как стекло, – при активации магической формулы один из секторов этой панели нагревался. Такая вот магическая плита.
Питалась
– То есть ты раньше только для себя готовил? Я, получается, первая, кто тебя так эксплуатирует? – Фрея растянулась на диване во весь рост, уложив голову на подлокотник. Ее взгляд был внимательным и любопытным, будто я действительно делал что-то необычное и интересное.
– Ну-у-у, – протянул я, – не совсем.
Я почувствовал, как взгляд Фреи буквально сверлит мне затылок. Сейчас мне всерьез было жаль, что ее гостиная соединяется с кухней и я не могу захлопнуть дверь перед любопытным носом Фреи.
Мне очень хотелось ее проигнорировать, но я все равно оглянулся через плечо. Фрея болтала в воздухе босыми ногами, тянулась к корзинке за очередной ягодой и смотрела на меня не отрываясь. Мне казалось, что я слышал, как мысленно она повторяет: «Рассказывай, рассказывай, рассказывай». Может, именно это имели в виду те, кто говорил, что я громко думаю? Оказалось, это здорово давит на голову.
Я тяжело вздохнул. Ладно. Все равно я ей в каком-то плане должен. Фрея же рассказала мне про тот случай, когда потеряла магию, и про все, что произошло потом.
– Раньше я готовил для матери, ну, когда еще жил с ней… – неохотно начал я. Вспоминать это время я не любил. Оно осталось в памяти хмуро-серым, как осенняя туча, пятном и никак не хотело стираться или хоть немного посветлеть.
У мамы всегда была крайне неблагодарная и тяжелая работа. Учителей у нас почему-то особо никогда не ценили, хотя в небольшом северном городе их сильно не хватало. Но, пока отец жил с нами, мама не работала в школе, только репетитором, да и учеников у нее было немного. У отца была очень хорошая зарплата, так что мамина работа была скорее чем-то вроде оплачиваемого хобби.
Но когда он ушел, денег стало резко не хватать. На алименты мама решила не подавать. Гордость – это у нас семейное. Но гордость гордостью, а есть хотелось. Ей пришлось устроиться в школу, совмещая это с репетиторством. Потому что, честно сказать, и есть, и одеваться, и в принципе жить мы с мамой привыкли хорошо. А на зарплату учителя, пусть и северную, не то чтобы прямо разгуляешься.
Она приходила домой поздно, усталая и злая, потому что в автобусе ей отдавили ногу или толкнули (переходить с такси и личного авто на общественный транспорт всегда тяжело). А придя, садилась проверять тетради. Выходные от будней отличались несильно. Заставлять ее после этого готовить было бы издевательством.