Избранный
Шрифт:
он навел на нее пушку.
– Мне разрешили. Спроси Короля.
Трез обмяк в собственной шкуре и на секунду прикрыл глаза.
– Нет, ага, нет... конечно. Входи.
Шагнув в сторону, он не знал, с чего вдруг она так обороняется - или почему
вообще вышла на улицу в такую погоду. Но не стал углубляться.
Он слегка отвлекся обдумыванием того факта, что увидев ее там... он немедленно
предположил, что это его Селена пришла увидеться с ним, воскреснув из мертвых.
А
Я не совсем понимаю, как твоя возможность контактировать с этой женщиной
поможет кому-то из нас.
– Ох, заткнись...
– пробормотал он.
– Прошу прощения?
– переспросила Избранная Лейла.
– Дерьмо, прости, - он потер лицо.
– Я говорил сам с собой.
Ага, потому что он не сходит с ума или типа того. Вовсе нет. Нееееет.
Ради всего святого, ему нужно было собраться, пока он окончательно не выжил из
ума.
35
Войдя в особняк и окинув взглядом холл, Лейла изумилась том, как быстро
прежний дом начал казаться незнакомым. За время, проведенное на территории Братства,
она изучила все комнаты и лестницы, людей и их ритмы, совсем как с обитателями
Святилища. Теперь, однако, когда Трез оставил ее, и она осматривала потрясающий холл с
разноцветными колоннами, потрескивающим пламенем и сияющими хрустальными
канделябрами, ей казалось, будто она стоит в музее или дворце, в котором никогда раньше
не бывала.
Но опять-таки, дом подразумевает, что тебе рады. А здесь ее больше не жаловали.
– Ура! Ты здесь!
https://vk.com/vmrosland
Когда Бэт показалась из столовой и крепко обняла ее, Лейла была невероятно рада
увидеть улыбающееся лицо.
– Ты получила мои фотографии?
– спросила Королева.
– Я не взяла с собой телефон, но мне не терпится их увидеть.
На самом деле Лейла хотела сказать, что ей не терпится увидеть своих детей.
Плевать она хотела на фото, она жаждала реальных вещей, и сейчас же - вот только она не
хотела быть грубой и уж точно не собиралась подниматься на второй этаж без
приглашения. Одному Богу известно, где сейчас Куин...
В этот самый момент, будто вселенная решила столкнуть их лбами, Куин показался
наверху главной лестницы. И дражайшая Дева Летописеца, он был одет для сражения,
тело его облачено в черную кожу, оружие пристегнуто на груди и бедрах, худое лицо
выражало агрессию.
Он тут же посмотрел на нее, и его глаза сузились, как будто он оценивал цель. А
затем
приступил к делу.
Бэт мгновенно застыла, и Лейла отпрянула, на случай если он нападет, спиной
вжавшись в резное дерево внутренней двери вестибюля. Но вместо того, чтобы
наброситься на нее, Куин просто прошел мимо, завернув в столовую, топая говнодавами
по полу.
Даже после его ухода создавалось впечатление, будто он оставил после себя
пылающие следы, его ярость повисла в воздухе точно вонь.
Это нехорошо для детей, подумала Лейла, поднося дрожащую руку к волосам. Им
нужно было что-то делать с этим разладом в отношениях, но она боялась, что как бы ей ни
хотелось представлять, что Куин со временем смягчится, на деле этому не бывать.
– Идем, - тихо сказал Бэт.
– Пойдем наверх.
Лейла кивнула и последовала за Королевой. От нее не ускользнул тот факт, что ее
провожали на второй этаж, но с каждым шагом ее сердце трепетало предвкушением, что
она увидит Рэмпа и Лирик. Однако сердце ее также тяготилось печалью. Ощущение
отчужденности неотрывно следовало за ней, и она подумала, что очередная эра ее жизни
закончилась почти так же, как и началась. Среди горя и волнения за Кора она не
осознавала, что здесь ей было даровано счастье быть с детьми - и обещание воспитывать
их с Наллой, Рофом-младшим и Битти.
И теперь этому пришел конец.
Но она напомнила себе, что хотя бы у нее есть возможность видеть своих детей. А
до решения Рофа этого отнюдь не предвиделось.
Когда они поднялись по лестнице, Лейла сбилась с шага при виде закрытых дверей
кабинета Рофа, и ей пришлось собраться, чтобы идти дальше по коридору со статуями.
Миновав половину коридора, она вновь засомневалась, но в этот раз Бэт сама открыла
дверь в комнату, которую Лейла когда-то считала своей - и за доли секунды она смутно
отметила, что на полу лежала сложенная защитная пленка, заляпанная краской, рядом с
ней - банки краски, ведро штукатурки и кисточки. Ее живот сделал кульбит, когда она
осознала, для чего все это.
Дырки от пуль в стене.
Но потом дорога оказалась свободна, и она понеслась к колыбелькам.
– Мои любимые! Мои любимые!
– она не знала, на ком сначала остановить полный
слез взгляд, то и дело вертя головой туда-сюда, туда-сюда.
– Мамэн здесь!
Какая-то параноидальная часть ее боялась, что они уже ее забыли, или возможно,