Избранный
Шрифт:
построенных именно для этого, делало случившееся с Терезой ярким как вывеска в Лас-
Вегасе - и вина свернулась в его животе как пищевое отравление.
Он чувствовал тошноту и вздутие, слабость и головокружение.
айЭм приглушил радио.
– Ходил?
Отвернувшись, Трез наблюдал за медленно ползущими по дороге машинами - мимо
которых они с братом проносились так, будто эти фиговины были припаркованы на
обочине.
– Ага. Ходил. Она живет на свалке.
работу, верно?
– Нет, хрена с два я ее найму.
Трез перевел взгляд с полночного трафика на многоквартирные дома, тесно
столпившиеся у шоссе по мере того, как город сменял городские районы на пригородные.
В бесчисленных окнах он видел людей, ходящих из комнаты в комнату, сидящих на
диванах или читающих в постелях.
Прямо сейчас он поменялся бы местами с любым из них, хоть они и были людьми.
– Не лишай ее возможности из-за меня, - Трез потер глаза и поморгал, чтобы
прояснить зрение. Проклятье, ночное вождение всегда давалось ему тяжело. - Это
несправедливо.
Боже, он поверить не мог, что поцеловал другую женщину. Когда он был с Терезой,
когда она прижималась к его телу и смотрела в его глаза, легко было убедить себя в том,
что она - это воскресшая Селена. Но со временем и расстоянием пришла логика: она была
всего лишь незнакомкой, выглядевшей как женщина, которую он потерял.
Дерьмо. Он коснулся своими губами другой женщины.
Трез посмотрел на брата в попытке сбежать от мыслей о содеянном.
– Я серьезно, айЭм. Если она хороший сотрудник, то дай ей работу. Ей нужно
выбраться из этого ужасного места, в котором она живет - а я ее не побеспокою. Я не
вернусь туда.
– Ну что ж, я также не хочу, чтобы ты перестал приходить в мой ресторан из-за нее.
Трез сосредоточился на дороге впереди, но от фар со встречной полосы шоссе его
голова поплыла. Снова потирая глаза, он почувствовал, как живот сделал кульбит.
– Эй, сделай мне одолжение?
айЭм бросил на него взгляд.
– Да, что угодно. Что тебе нужно?
– Сверни на обочину.
– Что...
– Прямо сейчас, мать твою.
айЭм выкрутил руль и съехал на обочину, и прежде чем машина остановилась, Трез
распахнул дверь - и датчик закрытия двери действительно позаботился о том, чтобы
колеса надежно остановились.
Как и сказала та женщина.
Наклоняясь как можно дальше, Трез выблевал все, что оставалось в его желудке - а
там была одна лишь желчь. Содрогаясь в рвотных позывах, рыгая и чувствуя приближение
очередной волны, он выругался, осознавая, что точки перед глазами собираются в ауру.
Мигрень.
– Головная боль?
– спросил айЭм, когда мимо них прогрохотала фура.
https://vk.com/vmrosland
Это небезопасно, подумал Трез, когда холод просочился в салон БМВ. Им стоило
свернуть на выезд...
Он ответил на вопрос брата новым приступом рвоты, а затем обмяк на сиденье. По
непонятной причине он посмотрел на свои белые слаксы и заметил пятна, оставшиеся
после того, как он потерял сознание и рухнул на землю.
Вот почему не стоит носить белое.
– Чем я могу помочь?
– спросил айЭм.
– Ничем, - он захлопнул дверь.
– Поехали. Я попытаюсь сдержать это - но можно
выключить обогреватель?
Он почти ничего не помнил из дороги до особняка, все это время посвятив
наблюдению за аурой, развивавшейся из небольшого скопления искорок в центре поля его
зрения, расправлявшей крылья и вылетавшей за пределы его зрения. Но в следующий
момент он понял, что брат помогает ему выбраться из машины и как инвалида
сопровождает к парадному входу в особняк. Как только они оказались внутри, в холле с
его разноцветными колоннами, золотой лепниной и гребаными хрустальными
канделябрами, это вызвало у него новый приступ тошноты.
– Кажется, я сейчас...
Фритц, доджен– дворецкий, как раз вовремя подсунул ему бумажный пакет.
Бумажный пакет. Больничный, ярко-зеленый бумажный пакет для страдающих от
укачивания.
Согнувшись пополам и удерживая круглое отверстие у рта, Трез подумал о трех
вещах: 1) кто, черт подери, расхаживает с блевпакетами наготове; 2) какую еще хрень этот
мужчина таскает в своем костюме пингвина; 3) и почему это должно быть желчно-
зеленого цвета?
Если уж заставляешь людей блевать чем-то, зачем делать эту хрень цвета
горохового супа?
Можно же сделать ее веселенького желтого цвета. Или милого белоснежно-белого.
Хотя учитывая то, в каком состоянии находились его штаны...
Когда Трез наконец-то выпрямился, эта пресловутая-наковальня-стоящая-на-
половине-его-головы начала вдалбливаться в череп, и связные мысли стали вытесняться
замысловатой странностью, всегда приходившей с мигренью.
– Поможешь подняться?
– пробормотал он, не обращаясь ни к кому конкретно.
Неудивительно, что айЭм взял дело в свои руки и проводил его в новую комнату, в
которой он жил с тех пор, как Рейдж, Мэри и Битти заняли покои на третьем этаже.