Избушка, избушка, повернись…
Шрифт:
– Я приехал в Ростов по своим делам, вдруг позвонила ваша секретарша, сказала, что вы нашли моего дурика! Так быстро! Где он?
– В следственном изоляторе по обвинению в убийстве, сейчас идет суд, – огорошил клиента детектив, но не добился ни малейшего всплеска эмоций.
– Если суд, – задумчиво сказал Барковский, – то дело плохо! Кого он убил и за что?
– Вячеслав Барковский, – «запела» Анастасия, – обвиняется в убийстве, которого не совершал. В убийстве генерального директора ООО «Избушка», он работал там торговым агентом. Я его
– Значит, я должен вам платить? – уточнил Барковский.
– Нет, мне платит государство.
– Это хорошо. А с вами, дорогой детектив, я уже расплатился. Вчера по предоплате перечислил.
– Вы перечислили аванс. Только аванс. И разве вы не хотите, чтобы я провел дополнительное расследование, нашел настоящего убийцу? Раньше вы поверили, что ваш сын украл деньги из кассы, но он их не крал. Теперь вы поверили, что он убил человека? И даже не попытаетесь его спасти?
– Спасти? Уже суд! Следствие завершено! Если следствие решило, что он убил, то так и есть. А с вами я уже расплатился! Тридцать тысяч! Вы работали всего одну ночь! Если бы знал, что так быстро найдете, то не платил бы вовсе!
Он поднялся и с достоинством пошел к выходу. Трубников курил, глядя на его спину:
– Тридцать тысяч – это аванс, счет на двести тысяч я перешлю вам сегодня же. Если не захотите оплатить, то к вам придут приставы.
– Приставы? Ко мне? – обернулся у самой двери Барковский, – да вы настоящий патентованный грабитель!
– Как вам угодно. У меня есть договор, подписанный вами. Я имею право подать в суд, если вы откажитесь платить.
На лице Павла Ивановича отразилась боль, словно у него заболели все зубы одновременно. Он нехотя вернулся, снова сел на стул:
– Вы хотите провести расследование? Но ведь уже поздно! Суд идет! Дайте мне, пожалуйста, воды, что-то в горле першит.
Лена принесла стакан воды, он выпил разом, вытер рот чистым, хорошо выглаженным носовым платком, посмотрел на Трубникова с таким видом, будто хотел бросить в него камень, Тихо сказал:
– Вы уверены, что сможете доказать невиновность моего сына? Спасти моего дурика от тюрьмы?
– Сейчас я не могу знать, к какому результату приведет мое расследование. Я знаю только одно. Ваш сын пострадал, несправедливо пострадал. Его нельзя бросить в беде. Велика вероятность, что он не совершал убийства, но мне потребуется время, чтобы это подтвердить или опровергнуть. Время и деньги.
– Сколько? И снова предоплата?
– Нет, предоплата уже не нужна. А сколько? Это будет ясно только по завершении. Вы согласны?
– Почему вы столь уверены в невиновности Славы? Уже успели с ним поговорить?
– Нет, не успел. Но у меня есть основания полагать, что он невиновен.
– Какие основания?
– Насколько я понял из слов его адвоката, – Трубников кивнул Анастасии, – на место преступления Славу вызвали анонимным телефонным звонком. И сразу же вызвали полицию, чтобы его застали на месте преступления. Я не верю в случайные совпадения, когда речь
– Это поможет? – усмехнулся Барковский, – трагедия Славки в нем самом! Он по сокровенной сути жертва. Жизнь в недотрогах не нуждается. Напрасно мы с матерью расстилались перед ним ковровой дорожкой, надо было построже! Однако в чем-то вы правы. Может быть, убийство такая же липа, как кража денег из кассы? Он снова не ответил взаимностью какой-нибудь красотуле или наоборот? Все беды от женщин! Что ж! Проведите свое расследование, я подожду, но недолго. Месяц подожду. А вы, милочка, – обратился он к Анастасии, она передернула плечами от панибратства, но промолчала, – возьмите мою визитку. Держите меня в курсе. Вы же ходите на суд?
– Да. Я буду держать вас в курсе. Вы не хотите встретиться со Славой, то есть с Вячеславом Павловичем? Я могу организовать…
– Организуйте. Я привезу жену, она все время плачет. Это ваше первое дело?
Анастасия закусила губу. Трубников подал ему новый договор на подпись. Барковский подписал его стоя, важно «выплыл», забыв сказать: «До свиданья».
Какое-то время все молчали. Трубников резко поднялся, подошел к окну, распахнул его. Холодный ветер ворвался в его маленький прокуренный кабинет. Снег с дождем торопил редких прохожих. Он закрыл окно снова сел за стол и посмотрел на Анастасию:
– Вы говорите, что Кузнецова убили в воскресенье вечером? Где же была его жена?
– У соседей. Антон и Тамара Щукины давно дружат с семьей Кузнецовых. Они пригласили в гости Кузнецовых, но Степан Владимирович отказался, а Римма пошла к ним. Провела у них весь вечер. Вернулась, когда уже приехала полиция.
Трубников вызвал Лену, велел ей срочно вызвать Лукашова, для него есть работа. Но Лена смущенно смотрела на него:
– Владимир Леонтьевич сильно болен. Сегодня звонил. Простыл, ангина. Сказал, что лечится сам, к врачам не хочет. Но если я ему позвоню, то он придет даже с высокой температурой. Может быть, завтра?
– Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
– Я готов! – подпрыгнул на стуле Саша.
– Ты иди прямо сейчас в колледж, пообщайся с руководством, с друзьями Славы. Походи по общежитию, поспрашивай о Славе. А ты, Лена, позвони Анатолию Булавинову. Вам, Анастасия, спасибо за информацию, надеюсь, вы будете держать нас в курсе. Завтра я приду в суд. В областном?
– Да. В областном. И вам спасибо, до свиданья.
Анастасия и Саша ушли под проливной дождь и порывистый ветер с неугасимой жаждой борьбы за справедливость. Трубников дождался Булавинова, который долгие годы был лучшим оперативным сотрудником ростовских городских правоохранительных органов, но после смерти жены начал пить. Потерял работу, стал хвататься за любую работу и подработку, потерял реноме, но сохранил квартиру, аккуратно оплачивая коммуналку.
Конец ознакомительного фрагмента.