Избушка в наследство
Шрифт:
Девушка вздохнула, смиряясь с тем, что проще будет сделать так, как от нее хотят, что б отстали. Поднялась из-за стола, чиркнула спичкой, зажигая газ. Уставилась на турку с водой. Зачерпнула это вязко-текучей энергии внутри себя, обернула мгновенно застывающей без ее внимания массой турку, и протянула напоминающее руку щупальце к ручке, отключающей подачу газа. Посверлила взглядом турку еще немного, заставляя эту вязкую массу магии стать чувствительной к температуре и вибрациям — как это вообще можно сделать? Как это вообще можно представить даже?
И как-то, у нее получилось.
—
— А? Ага, сейчас.
В школу она и вправду опоздала — ну как, пришла за две минуты до звонка. Позже, чем приходит всегда, но все еще, технически, вовремя.
Уроки потекли привычной патокой: учитель или рассказывает что-то, что затекает в одно ухо, частично оседает, а частично вылетает из другого; или весь класс корпит над задачками, и тогда ой-как-просто игнорировать существование всех других людей в комнате, а просто сидеть, щелкать эти упражнения, получая маленькую дозу удовольствия от каждого — не достаточно, чтобы удовлетвориться и нормально порадоваться и стать довольной собой, но достаточно, чтобы хотеть продолжать, в надежде, что потом тебя похвалят.
Таня, конечно, тоже была в классе. Сидела на своем обычном месте, справа и позади.
Яша старалась в ее сторону не смотреть. Вспоминать этот дурацкий разговор, и всю эту тупую ситуацию, и вообще в целом вчерашний день, было тошно.
К концу дня Яша была уставшая и задолбанная, но, вообще, не сильнее, чем обычно. Ничего, сейчас домой, придет в чувства, и сядет готовиться к экза…
Выходя из класса, она по привычке остановилась и оглянулась, чтобы подождать Таню.
Блондинка уже собрала вещи, подошла — а, нет.
Прошла мимо.
Бросила на Яшу взгляд, какой-тони то злобный, ни то грустный, и зашагала торопливо прочь, исчезая за поворотом.
— Аа?.. Эх. Ну, ну ладно. — Отчего-то стало горько и обидно по новой, хотя чего еще она ожидала? Таня сказала прямым текстом, что устала от Яши. Значит, все.
Все.
На глаза навернулись непрошенные слезы, но ведьмочка упрямо их стерла, заставила глаза перестать выделять предательскую влагу, и тоже пошла прочь из класса. Медленно, чтобы не пересечься снова с подругой… Бывшей подругой.
В груди что-то сжалось.
Глава 18. Извинения
Тане было тошно от самой себя.
Она и сама не знала, что на нее нашло, почему она вдруг вывернулась всеми своими самыми колкими и едкими уголками души наружу. Почему она все это наговорила?
То есть, да, она эти вещи думала. Но она много чего думала, и ей нравилось считать, что больше хорошего, чем плохого.
На каком-то уровне Таня даже знала, что ее так раздражает нытье Яши, потому что самой себе так ныть и жаловаться она не позволяет. А хочется.
И, вообще. Яша Тане нравилась. Она была дружелюбная, и искренняя, и с ней было приятно и интересно просто болтать обо всем и ни о чем. Она слушала, действительно слушала.
И вот, у Тани появилась такая важная, такая крепкая и незаменимая (дружелюбные ведьмы, как оказалось, на дороге не валяются) ниточка социальной связи — а потом на нее что-то нашло, и она наговорила гадостей в максимально неподходящий момент, и все испортила.
Она все испортила.
И теперь сожаление и вина сжимали что-то внутри, вставали комом в горле. Мешали дышать, мешали думать.
Не давали сказать то, что нужно, что хочется.
Потому что Яша влетела в класс прямо перед звонком — что для нее совсем не характерно. И сидела тихо, как будто пришибленно, сгорбившись больше обычного.
Яше явно было паршиво. Из-за нее. Из-за того, что она наговорила вчера.
Правильным было бы извиниться. Не факт, конечно, далеко не факт, что Яша ее простит. Но попросить об этом прощении все равно надо. Показать, что Таня не такое холодное эгоистичное бревно, каким ее зачастую считают…
Вот только комок вставал поперек горла, и не давал сказать «подожди!», «мы можем поговорить? пожалуйста?», и то самое, что б ему неладно, «прости».
Так что Таня не утащила Яшу в укромный уголок школы, чтобы извиниться. Нет, она трусливо сбежала на остановку, и сразу — в удачно подъехавший автобус.
Блин-блин-блин, опять. Все снова разваливается. Она опять все портит, этой своей неспособностью вовремя проглотить этот дурацкий комок и извиниться!
Но ведь надо, надо, надо.
Тане уже осточертело вот так портить и терять отношения. Пора уже наконец научиться что-то с этим делать!
Так, давайте попробуем рационализировать. Что она сделала? Сказала обидное, когда ее подруге было плохо. Что нужно сделать? Извиниться. Вообще-то, ничего сверхъестественного, ничего необычного даже. Люди постоянно косячат, и постоянно извиняются. И небо не падает на землю, и свет не кончается.
Надо просто. Извиниться.
Сделать вид, что это ничего страшного, что она не дружбу их испортила, а, скажем, на тетрадку яшину чаем капнула. Да, представить, что извиняется за ерунду. Тогда комок в горле не должен помешать. Наверное…
С такими мыслями Таня и пришла в школу на второй день после того феерического провала, который у ГорДК произошел.
На ее счастье, Яша уже сидела в классе, за почти пятнадцать минут до звонка. Все такая же слегка помятая и угрюмая, зато синяки под глазами стали менее выраженными, и глаза менее пустыми.