Издалека (Ралион 4)
Шрифт:
Ветер подул, поднимая волны на зеркально–гладкой поверхности Реки. Чёрная прореха в небесах дрогнула и затянулась. И вновь небо стало однородным, иссиня–пепельным, постепенно расплавляясь от жара поднимающегося солнца.
Плот плыл и плыл, всё дальше от берега, всё ближе к стремнине. К месту, где река из сонного зеркала становилась неукротимым потоком.
— Он куда–то делся! — воскликнула Морни, вздрогнув. Со своими сородичами она общалась на расстоянии, не произнося вслух ни слова. Так и сейчас — она напряглась,
— Он исчез с поверхности Реки, — пояснила ворона и, не раздумывая, поднялась в воздух. — Попытаюсь его отыскать, — крикнула она, не оборачиваясь.
И скрылась из виду.
— Постой! — крикнул Норруан, раздосадованный. Он мог бы объяснить вороне, что, судя по его ощущениям, Науэр жив. То, что его потеряли из виду — не так уж и страшно. Сам Норруан не раз пересекал Реку; сделает это и вновь. А вот Морни летать над Рекой опасно.
Ибо кто знает — вдруг слухи окажутся верными и магия Норруана бессильна над Рекой?
Владыка Моррон вполголоса выругался и подошёл к северо–восточному окну. Где–то там, замыкая восточную границу, текла Река. Сможет ли Норруан противостоять ей?
Выбора нет. Придётся попробовать.
Норруан уселся за стол и сосредоточился. Он не обратил внимания, что рука его как бы сама собой легла на истёртую обложку Книги. И та тяжело вздохнула в ответ.
— Нам обязательно было забираться в пещеру? — спросил флосс, когда Унэн в очередной раз прикладывался к бутылочке.
Последние два часа они сидели в сыром и тёмном месте — ну, не совсем тёмном, костёр худо–бедно освещал просторное подземное помещение — и говорили о всякой ерунде. То есть, конечно, будь это обычный разговор обычным вечером в монастыре — он был бы уместен. Но говорить вот так, сразу после получения срочного задания… Шассиму это было непонятно.
— Нам нужно было убраться с поверхности, — ответил монах, оставив сосуд в покое. — Ну как, чувствуешь что–нибудь?
Шассим заметил беспокоившую их тень. Однако следить за ней — даже «мысленным взглядом», который у флоссов был скорее инстинктивным, чем приобретённым, — было непросто. Словно смотреть на тусклое свечение гнилушки в полной тьме: видишь, только если отведёшь взгляд в сторону. Сейчас флосс «видел» именно так. Быстрая, крохотная тень, заметить которую можно, лишь сосредоточившись на её окрестностях.
Тень описывала круги вокруг них. Словно знала об их присутствии. Ну да, разумеется, у этого… существа?.. должен быть хозяин. Кто–то управляет им. Но кто?
— Пытается найти нас, — сообщил флосс.
— Отлично, — просиял монах, чем снова вверг Шассима в растерянность. Вообще он приходил к мысли, что люди употребляют слова небрежно, не всегда осознавая, что в буквальном смысле произносят нелепицы.
— Отлично?
— Похоже, что послание подсмотрел именно тот, кого необходимо найти. Ты смог бы понять, кто управляет этим… соглядатаем?
— Ты тоже понял, что им кто–то управляет?
Монах страдальчески улыбнулся.
— Иногда я тоже бываю умным, Шассим. Конечно, догадался. По выражению твоих глаз. Ну так как же?
Флосс отрицательно повертел головой.
— Никак, — пояснил он на словах. — Для этого я должен войти с ним в контакт.
— Ну так входи. Всё равно он… они нас найдут. Рано или поздно. Мы же не кроты, в самом деле.
— Не могу, — терпеливо возразил целитель. И объяснил, что, собственно, он «видит». Монах присвистнул.
— Вот так дела… Ну что же, тогда вечер воспоминаний продолжается.
— Ты не собираешься выполнять поручение? — поразился флосс.
— Собираюсь, — в голосе Унэна начинали звучать отдельные нотки подступающего раздражения. — Но для этого надо хотя бы придумать, как именно. В таких случаях очень полезно заняться совершенно посторонним делом.
Флосс мысленно воздел глаза к небу и воззвал к Вестнице, с просьбой дать ему мудрости достаточно, чтобы понять, наконец, своего непостижимого спутника. Но либо богиня была занята неотложными делами, либо и ей это было не под силу. Флосс предпочёл думать, что правильно первое предположение.
— Итак, — монах преспокойно опёрся на камень посуше и продолжил беззаботным тоном. — Шёл я, значит, с ярмарки…
— Не шевелиться, — приказал сзади хриплый голос и стрела, свистнув, вонзилась в ствол дерева над головой монаха. Замечтался, подумалось ему. Вот так это и происходит.
— Поднимите руки над головой, достопочтенный, — приказал тот же голос, и монах повиновался, стараясь изобразить на лице должную меру испуга. Чтоб этим грабителям стать в следующем воплощении родственниками того мула, об которого он отбил все пятки по пути на эту забытую добрыми богами ярмарку!..
Длинное проклятие, хоть и не очень–то помогло, но, по крайней мере, придало достаточно боевого духа.
— Отожрался–то как, — враждебно заметил другой грабитель — высокий, с давно не чёсаными волосами и копьём в руке. — Все вы, святые люди, одинаковы. Ну ничего, сейчас ты с нами кое–чем поделишься.
— Нет у меня ничего, добрые путники, кроме одежды, — смиренно ответил монах и склонил голову. Третий грабитель, вооружённый кистенем, появился из–за стоящего рядом дерева. Судя по всему, их было именно трое.
— Сейчас проверим, — грабитель с копьём прижал острие его к горлу монаха, а соучастник, повесив кистень на пояс, умело обыскал жертву.
— Не врёт, — произнёс лучник с удивлением. — Ну–ка, снять с него пояс!
Пояс тоже был так себе, не особо новый, не особо ценный.
— Ну–ка, попрыгай, — велел лучник, а его приятели довольно заржали.
— Зачем? — испуганно спросил монах, надеясь, что блеск его глаз не очень заметен.
— Будешь нас развлекать, — мрачно пояснил лучник, держа его на прицеле. — Коли беден, заплатишь, чем скажем. Для начала изобрази нам лягушку!