Издержки дипломатии
Шрифт:
– Нет, там внутреннее, посторонние все уже разошлись, - тем временем отозвался Шад.
– Распределяют роли.
– Погоди, разошлись? А...
– Я предупредил твоего сопровождающего, что ты задержишься. Важный разговор с Великой Матерью. Может быть, до утра, - он усмехнулся и жестом предложил мне свой стакан.
Я кивнула, сделала несколько глотков и уточнила со смесью надежды и лёгкого смущения:
– До утра?..
– Мне это тоже интересно, – проговорил он задумчиво.
– Ярая, как ты относишься к традициям?
– С уважением, - не раздумывая ответила я.
– Но многие предпочитаю уважать издалека. А что?
– Я чего-то такого и ожидал, – задумчиво хмыкнул Шад. – Традиция традицией, но мне показалось, тебе не захочется пускать меня свободно ходить по посольству.
Я не стала это комментировать, только коротко поцеловала его в уголок губ. Всё же у меня очень понимающий мужчина.
– Переходи уже к концу, – со смешком попросила я.
– Я тебе доверяю.
– Это приятно. Я купил дом неподалёку от вашего посольства, буквально через три дома.
– Надеюсь, это не имущество кого-то из прежних членов Совета Старейшин?
– нервно пошутила я.
– Нет, он лет пять пустует. Небольшой, надёжный и почти пустой. Нам на первое время хватит, а там посмотрим.
– Где – там?
– озадачилась я.
– Когда дети подрастут, - ухмыльнулся он, явно довольный моими замешательством, растерянностью и лёгким смущением.
– Я подумал, это даже хорошо, что он пустой, можно сделать всё так, как нам захочется. Но кровать есть. Можно будет не оставаться здесь.
– Я согласна не оставаться. Можно начать прямо сейчас! – заверила я и потянулась к нему для поцелуя.
Но прямо сейчас, конечно, не получилось. Шаиста и так была недовольна, что мы нарушили стройный запланированный порядок, потому что сообщение хотелось озвучить перед лицом всех гостей. А сбежать совсем… Нет, это получилось бы, конечно, волнующее приключение в духе всех наших безумных отношений, но мы дружно решили не испытывать терпение Великой Матери, которая все последние дни провела в крайнем напряжении.
Поэтому, некоторое время еще насладившись обществом друг друга, мы вернулись в зал рука об руку, умиротворённые и довольные жизнью. Ощущение было очень странным, тревожным. Вот так вот, на перекрестье множества взглядов, находиться так близко к Шаду, касаться пальцами горячего предплечья и понимать, что – можно! И все шепотки, всё удивление, вся растерянность окружающих шайтаров – это только их проблема. Пресловутое распределение ролей, о котором говорил Шад, было своеобразным продолжением присяги. Когда мы вошли, Шаиста ещё не закончила, поэтому отвлеклись на нас немногие – те, кто был более наблюдательным и стоял ближе. Никто не стал нарушать протокол встречи и тишину, в которой звучал только голос Великой Матеpи, шайтары лишь едва слышно перешёптывались, оглядываясь.
Заговорить с нами решила единственная женщина, но ей я была рада. Гульру Иммай я уже видела, даже поздоровалась с ней в начале вечера. А она, насмешливо улыбаясь, подошла к нам, смерила взглядом Шада и поинтересовалась:
– не это ли, случайно, мой поклонник?
– Ты проницательна, Гульру, – невозмутимо ответила я. – Именно он. Шад, а это твоя любимая поэтесса, дара Иммай.
Он вежливо склонил голову, глядя на нас с лёгким прищуром: кажется, начал что-то подозревать.
– Разве я была не права? – уточнила я у Гульру.
– Он же правда самый большой поклонник. И толстый. Но не писать же это в посвящении, правда!
Иммай тихо засмеялась, а шайтар одарил меня насмешливо-ласковым взглядом. Молча, потому что его громогласный шёпот был бы слышен даже Шаисте.
– Отшлёпаешь. Да-да, я помню, – безмятежно улыбнулась я ему.
– Береги эту женщину, дар Шадай, - насмешливо порекомендовала ему Гульру. – Она у тебя хитрая и терпеливая – то, что надо.
Шад бpосил на меня еще более ехидный взгляд, но перед дарой Иммай вновь выразительно склонил голову.
Ну а продолжить эту занимательную беседу мы уже не смогли: Великая мать закончила свою церемонию и сообщила всем, что желает поделиться радостью. Нашла нас взглядом, поманила ладонью…
Я понимала, что это согласовано Шаистой с моим начальством, но всё равно с трудом удерживала умиротворённое выражение на лице, когда шайтара представляла наш брак с её сыном не просто как результат принятия высокими сторонами неизбежного, а… Она – дословно – отдавала своего единственного сына в мужья уважаемой посланнице Великой Красной Орды в знак высокого доверия между двумя странами и в залог мира и добрососедских отношений.
Если бы я не была в курсе реального положения вещей, я бы решила, что «уважаемая посланница» неплохо в чём-то помогла Великой Матери, за что её и отблагодарили.
Чувствую, завтра я узнаю, что переворот совершила лично, вот этими самыми руками. И дирижабль тоже я уронила. Но надо будет уточнить у Герея, как они там видят мою дальнейшую службу. Подозрения, конечно, имелись, но хотелось бы знать точно.
Шушуканье вышло на новый уровень и приобрело растерянно-возмущённый оттенок. К счастью, после этого представления нас милостиво отпустили, не заставили принимать поздравления и отвечать на многочисленные вопросы, всё это милостиво взяла на себя Шаиста. Хотя, честно говоря, я ожидала более нервной и бурной реакции.
Но то ли я сама себя напрасно накрутила, и шайтары относились к таким вещам проще всех остальных, то ли они и сами еще не до конца осознали, что у них теперь есть Великая Мать со всеми вытекающими последствиями, а то ли всё дело в том, что Шад – мужчина, и с кем он там женился, их не так уж сильно заботило.
после я смогла оценить прелесть романа c высокопоставленной персоной: до места мы добирались порталом. Дом оказался и вправду небольшим по шайтарским меркам Верхнего города. Три этажа, два из которых под землёй, запущенный и совершенно одичавший садик на крыше… Здесь почти везде царило запустение и ощущение нежилого помещения, но я этому искренне радовалась: лучше так, чем чувствовать себя мародёром. Мебели в гулких комнатах было совсем немного – несколько столов разных размеров, нечто вроде комода и всё. Мы не стали сейчас заглядывать под пыльные чехлы, которыми она была накрыта. Часть пыли явно убрали, пол был недавно вымыт, но и только. вот спальня выглядела совсем иначе, и, хотя тоже была почти пустой, всё равно резко контрастировала с остальным домом. Вычищена была тщательно, весь центр комнаты занимала массивная низкая кровать, а сбоку от неё стоял небольшой столик на орочий манер, перед которым лежала пара лохматых овечьих шкур.