Изгнание беса (сборник)
Шрифт:
Директор от возмущения прикрыл глаза.
– Больше не могу, – обычным человеческим голосом сказал Поганка. Обмяк, как тряпичный, соломенная шляпа сползла на лоб, глаза помутнели.
Один из учителей дернул подбородком – отгоняя невидимое.
– Вот мы и накрылись, – с непонятной интонацией резюмировал Карл.
Снова – высоко в небе:
– Ба-бах!..
– Третья “люстра”, молодчага Фалькбеер…
– Извините, директор, – сказал учитель, у которого дергался подбородок. – Извините, но я не хочу гореть на костре – очень больно…
Вывернув автомат, он упер его дулом себе в грудь. Протыртыкала очередь. За спиной учителя на стене возникли сползающие кровяные разводы. Он согнулся и упал на колени – лицом вперед. Никто даже не пошевелился. У Герда вместо сердца был кусок пустоты.
Глухо
– Взорвали ворота, – безразлично сообщил Карл.
Директор похлопал себя по карманам, достал сигареты, как под гипнозом, и закурил. Движения у него были замедленные. Встретился взглядом с Гердом, спокойно сказал ему:
– Забери автомат – у этого… Стрелять умеешь?
– Разберусь, – кивнул Герд, стараясь не смотреть на лежащего.
Автомат был горячий и очень тяжелый.
– Ну что ж, – сказал Карл, закидывая на плечо оружейный ремень. – Пойти поглядеть, что ли, как там с Фалькбеером. Не хочешь прогуляться со мной, звереныш?
Директор неожиданно вскинул руки:
– Назад!..
Два рубчатых металлических мячика перелетели через подоконник, ударились о линолеум и зашипели, как змеи, выбрасывая из себя серый дым.
– Газ, – мышиным голосом доложил Карл.
Последний учитель нагнулся поспешно, чтобы схватить вращающиеся игрушки, вдруг сложился, точно креветка и повалился на бок, в судороге ударил по полу – головой, ногами, из оскаленного рта пошла пена.
– Наза-ад!..
Карл тащил Герда по незнакомому коридору. В коридоре был сумрак и даже не пахло, а удушало жженой резиной. Дымились свисающие с потолка плети проводки. – На чердак, на чердак!.. – крикнул прикрывающий им спины директор. Они побежали по стиснутой голым бетоном пожарной лестнице. Тянуло холодом из выбитых стекол. Ужасно, как “летающая тарелка” горела последняя “люстра”. Навстречу им выкатился плачущий и кричащий поток. Сталкивались, расшибались и, как тараканы, ползали на четвереньках, закручивались, прижатые к стенам, пытались затормозить о перила. Учитель Гармаш, на голову выше других, скрещивал над головой руки. Почти невозможно было разобрать что-либо в паническом гаме: “Братья” высадились на крыше… у них вертолеты… Фалькбеер погиб… Паал, Дэвидсон, Валленбах взлетели, но, кажется, сбиты… Олдмонт, лучший из учителей-летунов, пропал… – Герда тоже, как щепку, закрутило в этом водовороте. Давили неимоверно. Гнулись ребра, и по коленям больно стукало чем-то железным. Он спускался вместе со всеми, проваливаясь на каждой ступеньке. Толстый Папа, ощеренный на полчерепа, пытался достать его могучей рукой: – Ты, падаль, навел их сюда!.. – Ему, к счастью, было не дотянуться. Вцепившийся в перила директор еще каким-то чудом удерживался на месте. Лицо его побагровело: – Я вас прикрою, бегите!.. – А Крысинда наш улетел, басом сообщил Галобан, задумчиво ковырявший в носу, словно на скамеечке в парке. А мы смеялись над ним, а он в окно выпрыгнул и – тю-тю… . А Трехглазика убили, попали ему пулей в голову. А Ляпу-Теленка сбрызнули святой водой, с него вся шкура облезла… – Убери локти, глаза мне выбьешь, яростно прошипел Герд. Толстый Папа дотянулся все-таки до него и, ухватив за ворот, скрутил на горле мертвым узлом: – Ну – падаль, падаль, гнилая человечина!.. – Лестница неожиданно кончилась. Высыпались в коридор, как картофель из продранного мешка. Герд упал, и Толстый Папа тоже упал – на него сверху. На площадках, до самой крыши, стреляли и топали. Он увидел, что директор безжизненно свешивается со ступенек, и, решительно наступая на тело, бегут вниз люди в черных рубашках. Пули цокнули по каменному полу и с визгом ушли в стороны. Толстый Папа все почему-то лежал и припечатывал Герда слоновой тушей. Дышать под этой тяжестью было нельзя. Снова откуда-то появился Карл и перевернул Папу на спину: – Готов, оттаскивай!.. – Я никуда не пойду с вами!.. – в лицо ему крикнул Герд. Рвануло под мышкой и раскаленным напильником ободрало ребра. Карл с колена поливал лестницу из автомата, пока тот не умолк. Люди в черных рубашках от неожиданности споткнулись. – В подвал!.. – он ногой вышиб низкую дверь и нырнул в темноту. Скатились куда-то, как цуцики, по бетонному желобу. Герд так звезданулся лбом, что брызнули искры. Забрезжил впереди тусклый свет. Выступили
Это был склад, заставленный громоздкими пластмассовыми контейнерами. Бросилась в глаза предупреждающая маркировка: “Внимание! Огнеопасно!”. Лампы на облупившемся потолке еле теплились.
– Ну, хорошо, сначала отдышимся, – предложил Карл. Остановился, опершись локтями о трубы в липкой испарине. – Ну как, жив, звереныш? А ты, я гляжу, молодец, автомат не бросил…
Герд посмотрел с удивлением – так вот что всю дорогу било его по ногам. Ремень, оказывается, захлестнулся на руке выше запястья, и тяжеленный приклад колотил в коленную чашечку.
Карл между тем с деловитым видом оглядывался.
– Тут где-то должен быть люк, – объяснил, мужественно преодолевая одышку. – Канализационная система – идет метров на триста вниз. Ничего, выберемся. До побережья не так уж и далеко. И тогда – к чертовой матери эту страну!.. Уедем за океан – есть в мире места, где можно жить совершенно открыто. Ты еще научишься смеяться, звереныш. А здесь дело гиблое – средневековье…
Он поднял голову. Под потолком были узкие оконные щели, вытянутые горизонтально. Стекла в них отсутствовали, вероятно, еще с начала времен, и теперь слышно было, как там свистит, рокочет, шлепает по земле громадными водяными губами, капает, просачивается, вскипает водоворотами. Мутная, как из-под крана, струя ворвалась оттуда в подвал и раздробилась на мелкие струйки и лужицы, подернувшись пылью. Молния толщиной с дерево разомкнула небо.
Карл просиял.
– Ураган, – не веря, видимо, еще этому счастью сказал он. – Надо же, наконец-то. Ах, Фалькбеер, какая умница… – Протянул сложенные ладони, набрал влаги из шипящей струи. Выпил одним глотком. – Ну, теперь они потанцуют, теперь им не до нас, звереныш…
Снаружи рухнуло и загрохотало, как будто само небо повалилось на санаторий.
– Надеюсь, что поток пойдет вниз и смоет к черту этот их паршивый Маунт-Бейл…
Из-за выдвинутых контейнеров, из темноты бокового отсека, где лампочки уже давно не горели, пригибаясь и блестя стеклами золотых очков, выбрался человек. Он был мокр, и с грязной обвислой одежды его текло. Волосы прилипли ко лбу, на шее багровела свежая ссадина. Выглядел он однако уверенно, потому вероятно, что сжимал в руке пистолет с толстым стволом.
– Очень хорошо, что я вас нашел, – торопливо проговорил человек. – Меня зовут Альберт, просто Альберт, будем знакомы. – Свободным пальцем он поставил на место сползающую к кончику носа дужку. – И мальчик с вами? Ах, как неприятно, что и мальчик с вами. Ну что же, ничего не поделаешь, придется тогда – и мальчика…
Он дергал веками, наверное, из-за того, что под них затекала вода. Морщины пробегали по шизофреническому лицу и немедленно расправлялись. Не сводя с него глаз, внимательно слушая и даже кивая, Карл, как во сне, потянулся к оставленному на соседнем контейнере автомату.
Пальцы не достали приклад и заскребли по пластмассе.
– Не трогай, не надо, – сразу же сказал человек. – Я же вас специально искал, чтобы убить. И уже одного убил – который в таком балахоне… Выстрел милосердия, вот из этого самого пистолета. Все-таки лучше, я полагаю, чем на костре – наши дуболомы обязательно потащат вас на костер: не переношу мучений… Но я хочу за это спросить: вот вы победили, и куда потом деть пять миллиардов людей, которые до конца жизни не смогут переродиться? Куда – в резервацию или в заведения для прокаженных?.. Пять миллиардов… А дети их, которые тоже родятся обыкновенными человеками? – Он застенчиво посмеялся: Хи-хи-хи… – пистолет задрожал в руке. – Не подумали над этим вопросом? Вопрос, знаете, заковыристый. Тот, что в балахоне был, кстати говоря, не ответил… Вот почему я не с вами, а с ними, я – инженер, человек образованный, с этой скотинистой и тупой толпой обывателей…
– Мальчика отпустите, – неживым голосом сказал Карл.
Человек в очках вздрогнул.
– А?.. Мальчика?.. Что?.. Нет, мальчик, к сожалению, вырастет. И запомнит, кто такой был Альберт. Альберт – это я, просто Альберт, будем знакомы…
Карл рывком подтянул автомат и – вскинул. Он успел, Герд ясно, как на экране, увидел палец, давящий на спусковой крючок. Раз, и еще раз, и еще раз – впустую.
Выстрел из пистолета тявкнул как-то очень негромко. Видимо, пластмассовые контейнеры поглощали звук.