Изгнание беса (сборник)
Шрифт:
– Какие есть замечания?..
Сергей понимал, чем эта ее торопливость вызвана, но ему все равно было стыдно, он чувствовал раздражение, и поэтому когда педсовет довольно скоренько завершился, он спокойно дождался, пока учительская освободится, а, дождавшись, как вопросительный знак, склонился над Семядолей:
– Вам не кажется, Маргарита Степановна, что среди нас нашелся только один – человек? Который сказал, что думал?
– О чем вы, Сережа?
– Я о том, что все остальные попросту перетрусили. И я в том числе.
Он был зол
Семядоля, тем не менее, не вспылила, а напротив вдруг как-то обмякла и жалобно замигала.
– Ах, если бы вы знали, Сережа..
– Знаю, – сказал Сергей. – Я все знаю. К вам опять приходила Мерзкая лента.
И тогда глаза Семядоли расширились, и Сергей против воли очутился в тревожной пустоте коридора. И услышал за дверью учительской странные протяжные звуки.
Будто заскулила собака.
Кажется, Семядоля заплакала…
8
Дома его встретил полный разгром. Оба шкафа в гостиной были распахнуты, – на диване, на круглом столе пестрели пачки одежды, поднималась эмалированными боками посуда, извергнутая сервантом, стулья, сдвинутые к окну, толпились, как испуганные животные, а в освободившемся срединном пространстве красовался раздутый, наверное, уже заполненный чемодан, и второй чемодан, по-видимому, только что подготовленный, распластался возле него, демонстрируя внутреннюю обивку. И стояла дорожная сумка, загруженная до половины, и высовывался из нее термосный колпачок, а рядом с сумкой сидела на корточках Ветка и, как полоумная, шевелила губами, что-то подсчитывая.
Одета она была в домашние джинсы и безрукавку, пух волос, как из бани, был у нее ужасно растрепан, причем в правой руке она сжимала скалку, обсыпанную мукой, а из левого кулака высовывалось какое-то пружинное приспособление: для взбивания крема или что-нибудь в этом роде. А на шее, как ожерелье, висела нитка с сушеной морковью.
Впечатление было убийственное.
– Что ты делаешь? – изумленно спросил Сергей.
Однако, Ветка ему ничего не ответила – только глянула пустыми глазами, как будто не видя, а затем, бросив скалку, прошествовала в чулан и через секунду вернулась, неся огромную суповую кастрюлю.
Вид у нее действительно был безумный.
– Ветка!.. – заражаясь этим безумием, гаркнул Сергей. – Ветка!.. Ветка!.. Виктория!.. Что происходит?!.
Задрожали хрустальные подвески на люстре. А из комнаты в коридорчик выглянул обеспокоенный Дрюня.
Впрочем, Дрюня тут же махнул рукой и вернулся обратно.
Только тогда Ветка отреагировала.
– Уезжаем, – сказала она, запихивая кастрюлю в сумку.
– Куда уезжаем? – спросил Сергей.
– К маме, в Красницы…
– А зачем?
– Затем, что больше здесь невозможно!..
Губы у нее плотно сжались, а на бледном отстраненном лице проступило выражение непреклонности. Суповая кастрюля в сумку не лезла, и поэтому Ветка с пристуком поставила ее у серванта.
– Помогай,
Запасаясь терпением, Сергей также опустился на корточки и искательно, точно больную, обнял ее за напряженные плечи.
– Какие Красницы, Веточка… Какая-такая мама, опомнись…
Он не собирался ее ни в чем упрекать. Тем не менее, Ветка рванулась, как будто ей это было в высшей степени неприятно, и, не рассчитав, по-видимому, силы рывка, мягко шлепнулась в открытое нутро чемодана.
Клацнули замки по паркету.
– Все уезжают, – с надрывом сказала она. – Лидочка, вон, собирается и, между прочим, с ребятами. Корогодовы еще третьего дня попрощались, Танька Ягодкина только что забегала: они завтра отваливают. Что же нам ждать, пока нас всех тут поубивают?.. – Она хлюпнула носом. – Силой тебя никто не потащит. Оставайся. Мы без тебя обойдемся…
Сергей так и сел – ощутимо ударившись при этом головой о столешницу.
У него стукнули зубы.
– Слушай, Ветка, давай поговорим без эмоций. Ну – возникла такая история, ну – бывает. Но ведь ты понимаешь, что это – случайное происшествие. Это – вышел из дома и вдруг попал под машину. От случайного происшествия не застрахуешься. Почему ты считаешь, что это имеет к нам отношение?..
Он поднял руку, чтобы разгладить судорогу щеки, но безумная Ветка неприязненно отшатнулась:
– Не трогай меня!..
– Веточка!..
– Не прикасайся!..
– Виктория Александровна!..
– Убери, убери свои лапы, иначе я за себя не ручаюсь!..
С ней случилось нечто вроде припадка: она бурно отмахивалась и безуспешно рвалась отодвинуться. Лицо у нее исказилось, ощерились мелкие зубы, и похожа она была на зверька, которого вытаскивают норы.
– Ветка!..
– Оставь меня, убирайся отсюда!..
Сергей не знал, как это все прекратить: изловчившись, поймал ее за вывернутое запястье и, с усилием притянув, обхватил – заключая в объятия. Щеки у Ветки уже были мокрые, а лопатки под безрукавкой поднимались, как вывихнутые. И одновременно чувствовались на спине деревянные мышцы – так она упиралась.
– Пусти ты меня!.. Все равно не удержишь!.. Придурочный!..
– Але, предки, – сказал вдруг снова появившийся Дрюня. – Нельзя ли потише? Вы тут так выступаете, что половина города соберется.
Тон у него был снисходительно-терпеливый.
Сергей обернулся и второй раз ударился головой о столешницу. Ветка вдруг прыснула. А у Дрюни на вытянутом скучном лице образовалась ухмылка.
– Ничего, не ушибся?..
– Слушай, Дрюня, – шипя, произнес Сергей, – ты не мог бы исчезнуть куда-нибудь на полчасика? Пойди погуляй. Я тебя потом кликну…
– Понял, – сказал Дрюня и, отклеившись от косяка, с независимым видом прошествовал через гостиную. Было видно, как он, подпрыгнув на ступенях веранды, деревянной походкой двинулся куда-то в глубь территории. Руки он засунул в карманы, и брезентовые штаны из-за этого казались широкими.