Изгнание Изяслава
Шрифт:
Кожемяки поддержали Славяту. К ним присоединились ложкари, кузнецы-оружейники, опонники, древосечцы... Полоцкие воины, купцы и те киевляне, что их поддерживали, остались в меньшинстве. Стефан дал знак своим людям собраться вокруг него и закричал:
– Только три дня может Киев ждать Святослава. А потом поздно будет, половцы придвинутся!
– Тихо едешь - беда догонит, шибко едешь - беду догонишь. Успеем и за три дня, - ответил Славята и обратился к подолянам: - Кого выберем послом в Чернигов?
–
– послышались голоса.
– Будь нашим послом!
11
Славята, Гром и еще два подолянина: кузнец и усмошвец - во весь опор скакали к Чернигову. Каждый из них имел двух коней и менял их в дороге. Пока всадник сидел на одном коне, другой бежал налегке, отдыхал.
Однако далеко от Киева им не пришлось уехать. На лесной дороге внезапно напали на них головники. Две стрелы насмерть сразили Грома и усмошвеца, третья достала Славяту, тяжело ранила его. Теряя сознание, староста все же не отпустил поводьев. Испуганный конь вздыбился и повернул обратно.
Кузнец попробовал обороняться и этим спас Славяту от преследователей. Он убил одного головника, но второй, с лицом, изуродованным шрамом, пластанул его мечом. Уже падая с коня, кузнец успел увлечь своего убийцу и всадить в него нож. Они лежали на земле в луже крови - безвестный кузнец и хитроумный боярин Стефан, не перехитривший смерти.
12
Очнувшись, Славята увидел над собой знакомое лицо. Не сразу вспомнил: это же его бывший ученик Пустодвор-Изяслав. Послышалось:
– Глотни еще взвару.
На губы полилась теплая жидкость.
Он глотнул кислый взвар. Повел глазами и увидел лекаря Мака. Лекарь улыбнулся старосте, молвил:
– Хорошо, что ты пришел в себя. Скоро поправиться. Вот ему говори спасибо, моему уноку. Да еще своему коню, который привез тебя к смердам. Ты был в беспамятстве, кричал, что спешишь в Киев, на вече. Они и привезли тебя на Подолие...
– Сколько дней провел я у смердов?
– с тревогой спросил Славята, через силу приподнимаясь на постели.
– Четыре дня, - ответил Мак.
– А у тебя?
– Второй день.
Славята уже понял, какие вести его ждут. Но все-таки спросил:
– Кто же князем у нас в Киеве?
– Всеслав, - ответил Пустодвор.
– Прошел слух, что Святослав отказался ехать в Киев.
Славята застонал, его глаза снова заволок туман...
Он пришел в себя только на другой день. Сначала ничего не говорил, думал о своем - мрачный, осунувшийся. По мере того как возвращались силы, становился прежним неунывающим Славятой. Однажды сказал:
– Поправиться бы скорее. А то должок за мной числится. Кое с кем рассчитаться надо.
Мак изумленно развел руками:
– Кожа у тебя мятая, кожемяко, дубленая. Другая бы не выдержала, твоя - заживет. Но крепче кожи упорство
Бледная улыбка появилась на лице Славяты:
– А как жить мне без упорства? Князь бежал - я же не побегу, куда мне со своей земли? Своя земля и в горсти мила.
– Здесь и моя земля, - вздохнул Мак.
– Выстраданная... Уж тот, кто мыкался по чужбинам, знает, что значит для человека своя земля. Вот только силы твоей и упорства не имею. Откуда у тебя их столько?
Он смотрел на Славяту с откровенным восхищением. И отроку Пустодвору подумалось, что эти два человека, такие разные, в чем-то очень похожи друг на друга.
"Разумением ли глубоким?
– вопрошал себя отрок.
– Силой ума или духа? А схожи они так, будто одна мать их родила, одним молоком вскормила. Потом ветер разбросал по свету, разные люди привечали, разные враги выходили наперерез, разные доли им судились, разные муки за родную землю принимали... И все-таки их дороги сошлись. Случайно ли это?.."
Через несколько дней Славята уже мог сидеть и даже ходить, правда, с посторонней помощью.
– Кто же знал, что станешь не княжьей опорой, а моей, - шутил он, опираясь на плечо Пустодвора.
– Ну как, скучаешь по князю Изяславу? А ведь он еще может вернуться... Будет мстить киевлянам.
– Может, - согласился Мак.
– Властитель - как болезнь, которая возвращается к человеку. А Пустодвора не обижай. Вот выздоровеешь - и он вернется с тобой на Подолие. Будет ладным кожемякой. А и моя наука ему сгодится. Рану сможет залечить, взвар приготовить.
– И медведь костоправ, да самоучка, - пошутил Славята и внимательно посмотрел на Пустодвора. Их взгляды встретились. "Можно ли на него положиться? Похоже - можно, а там - кто знает..." - подумал кожемякский староста.
13
Однажды, когда Пустодвор возвращался от Славяты домой, навстречу ему из-за угла вышел человек в одежде купца. Пустодвор на всякий случай надвинул на лоб кожемякскую шапку и нащупал за поясом нож.
– Своих не признал, отроче?
Пустодвор внимательно посмотрел на старое, обвисшее книзу лицо встречного, с длинными усами и редкой бороденкой, и с трудом узнал боярина Пестослава. Видно, чужбина не матерью обернулась для боярина.
– Привет тебе от господина и благодетеля, - сказал Пестослав, брезгливо разглядывая одежду бывшего воина.
– Знаем, что вернулся ты на Подолие и стал кожемякой. И что дружбу завел с кожемякским старостой...
Лицо Пустодвора изменилось, и боярин поспешил заверить:
– Ярославич в вину тебе то не ставит. Понимаем, что выбора у тебя не было: каждому своя шкура дорога. А и не худой путь ты выбрал. Видать, не зря тебя князь в отроки возвел. Теперь и князю службу сослужишь, и сам в обиде не будешь.