Изгнание
Шрифт:
Мама предупредительно посмотрела на меня.
– А что я такого сказал? Ты виделась с ними с тех пор, как переехала сюда?
– Мы слишком далеко, Ричард, – сказала мама.
Я заметил, что Эффи раздражалась все больше и больше, но какой-то дьявольский дух заставил меня дразнить ее:
– Что? Не виделась даже с Мод?
Это ее лучшая подруга. По крайней мере, была. Красотка, и ужасно соблазнительная с такими ослепительными глазами и неуловимой улыбкой. Она дочь архидьякона Витакер-Смита. Богатый отец ее избаловал, и Мод привыкла получать все, что захочет. Наверное, ее высокомерные
– О, замолчи, пожалуйста! – воскликнула Эффи. – Ты здесь никому не нужен. Почему бы тебе просто не уехать?
– Эффи, Эффи, – взмолилась мама.
– Нам и без него живется несладко… Нет, не могу больше. Я застряла здесь, и у меня ничего не осталось.
– У тебя есть музыка, – сказала мама. – Тебе надо прилежно заниматься, и обретешь уверенность и покой.
– Ненавижу музыку! – воскликнула Эффи. – Я ее ненавижу.
Она встала и выбежала из комнаты. Минуту спустя мы услышали, как она сердито взбежала вверх по лестнице.
Я с изумлением взглянул на маму.
– Полагаю, она была в предвкушении бала и собиралась повидаться со всеми своими подругами, – сказал я.
– Ричард, пожалуйста, никогда больше не упоминай при ней Мод.
– Ага! – заметил я. – Значит, они поссорились?
Мать не ответила, и все стало еще запутаннее. Почему Эффи так сильно хотелось поехать на бал? Девушки постоянно ссорятся из-за своих кавалеров.
Мы с мамой перешли в гостиную, и, сев на старый диван, она принялась за вязание. Шел дождь. Я чувствовал себя скверно, на душе было мрачно, словно меня загнали в угол. Хотелось бродить по полям, чтобы в лицо дул чистый прохладный ветер. Взялся было за книгу, но через некоторое время мы снова заговорили.
Она вспомнила разные истории о папе, которые мне так нравились в детстве. В раннем возрасте унаследовав от своего отца приличное состояние, он потратил его с невероятной щедростью. Однажды папа устроил пышный бал и заказал в Лондоне огромный торт-мороженое, но тот растаял, едва его привезли, и пол покрылся липкой жидкостью, поэтому танцоры скользили и падали в разные стороны.
Потом мама рассказала историю, какой я никогда от нее не слышал. Один из наших предков, живший в этом самом доме, влюбился в соседскую девушку, но ее родители не позволили им жениться. Поэтому однажды ночью он привел подругу в дом. Братья девушки ворвались и убили его. Мама закончила так:
– Говорят, она сошла с ума и ушла в болота, где ее поглотила топь. И говорят еще, что по ночам она все еще бродит по берегу.
– Это прекрасная легенда, но, уверен, в ней ни слова правды.
– Возможно, – сказала она, – однако у двери в дальней гостиной имеется красное пятно, якобы от крови, пролитой юношей.
Конечно, мы тотчас отправились, чтобы найти это пятно. Позади нас вдруг появилась Евфимия.
– Чем вы заняты? – спросила она, усмехнувшись полуиронично, полупримирительно.
На обратном пути в гостиную пришлось рассказать историю ей.
Бетси принесла чайник и тарелку с круглыми серыми штуковинами, которые, по ее утверждению, были печеньем. Все снова вернулось на круги своя.
Только что вспомнил, что Люси Ллойд была дерзкой маленькой девчонкой с рыже-золотыми кудрями, ниспадающими ей на спину.
Думаю о том, как мама склонила голову над пятном, внимательно разглядывая его, словно надеясь увидеть какое-то послание от своего предка. Тогда я заметил, что ее волосы стали совсем седые. События последних недель ее сильно подкосили. Исчезла легкость в походке.
За обедом сестра начала говорить об отце и о том, какую утрату понесла не только наша семья, но и церковь:
– Папу уважали все прихожане. И более того, я уверена, что его любили.
Я непроизвольно посмотрел на сестру. Уверен, что отца уважали коллеги и простой люд, но, боюсь, мало кто из них любил его. Церковный регент его просто ненавидел, и я помню, как однажды он почти крикнул: «Этого человека я даже близко не подпущу к моим хористам!»
Я встретился взглядом с мамой, и мне показалось, что она удивлена словам Эффи так же, как и я.
За два с половиной месяца моего отсутствия сестра сильно повзрослела. Она теперь настоящая женщина. Кажется, даже пополнела. Но черты ее лица стали мягче, хотя нрав не улучшился.
В конце ужина мы остались за столом, пили чай, и я попросил маму рассказать все.
– Дело в деньгах, Ричард, – сказала она. – Теперь у нас очень маленький доход.
– Но ты же получишь папино пособие?
– Пособия не будет, – мрачно произнесла она. – Чтобы выплатить долги отца, пришлось все продать.
– Что ты имеешь в виду?
– Всем занимался мистер Боддингтон.
Мама слишком доверчива. Этот тип выжимает из своих клиентов целые состояния.
Я спросил:
– Тогда на что мы будем жить?
– Ни на что, кроме моей собственной ежегодной ренты.
Сотня фунтов! Около восьмой части папиного жалованья! Как на это прожить?
– Ты сказала, что пришлось продать все, – сказал я. – Но пианино ты все же оставила.
– Я купила его на аукционе, – xолодно произнесла Эффи. – На свои собственные деньги.
– Был аукцион?
Тайком от мамы Евфимия бросила на меня хмурый взгляд и покачала головой.
Мама произнесла:
– Но я хочу сказать кое-что, Ричард. Дядя Томас намекнул, что предложит тебе работу, как только ты получишь диплом.
Ужасная перспектива! Не успел я избежать смертного приговора отца, видевшего меня священником, как приходится иметь дело с его братом, приговорившим меня к пожизненной торговле! Невыносимо! Мне решительно захотелось сменить тему.