Изгнанник вечности (полная версия)
Шрифт:
— Я не вижу смысла тянуть. Но должен сказать тебе, мой мальчик… — впервые за столько времени в глазах Тессетена стало тепло, и голос, высокий и удивительно молодой голос, прозвучал столь мягко, точно и в самом деле Фирэ был его родным сыном, которого он обязан предостеречь. — Должен тебе сказать, что мы уходим в неизвестность. Тем, кто останется, — он кивнул в сторону крытых повозок, возле которых суетились сородичи, — будет много легче, ибо они будут все вместе.
— Я уйду с вами, Учитель. Не пытайтесь поселить во мне сомнения, не тратьте времени понапрасну.
— Что ж, на
Фирэ еще надеялся, что Тессетен позовет с собой попутчицу, когда ночью, уже собравшись в дорогу, тот попросил всех обождать и двинул гайну в сторону повозки, где спали женщины с совсем маленькими детьми, и в их числе — Танрэй. Фирэ хотелось, чтобы даже не столько она, сколько малыш-Коорэ был рядом с ним и с Учителем. Так ему было бы спокойнее. Ну а Танрэй, как он уже не раз твердил себе, была бы отличной гарантией неиссякаемости сил Тессетена, а значит, обеспечила бы им всем почти безопасное путешествие…
Вместо этого Тессетен долго смотрел в лицо спящей, озаряемое всполохами костров и светом отведенного в сторону факела. Напоследок, выпростав руку из меховой рукавицы, осторожно провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Танрэй так и не проснулась.
Проезжая мимо караульных — одним из них был Ишвар-Атембизе — Учитель снова придержал гайну.
— Спасибо, Атембизе, что понял меня, — сказал он.
— Ваша воля — закон, атме Тессетен, вы мой Учитель. Я хочу пойти с вами, но не могу. Мне вот тут, — он приложил руку к груди, — что-то велит остаться.
Фирэ не знал, как в этом воплощении друг из его прежних жизней справляется с морозами, ведь в Кула-Ори не ведали, что такое снег, и даже вылазки в горы Виэлоро не давали дикарю точного представления, что есть настоящая зима. Но Ишвар справлялся.
— Я не неволю тебя. Прощай, ученик…
Он посмотрел на других караульных. Только Ишвар знал о планах Тессетена, остальные считали, что он с отрядом самых лучших гвардейцев совершит объезд и отправится вперед на разведку пути.
Ишвар кусал губы. Фирэ не сказал ему на прощание ни слова и молча, как все остальные, проехал мимо.
Начиналась метель, однако останавливаться было нельзя: Учитель планировал за ночь отойти от стойбища как можно дальше. И они, сопротивляясь ветру, шагом, пробивались вперед сквозь мглу и секущий лицо снег.
Фирэ уже так привык к верховым переходам, что научился спать, не спешиваясь. И вот что необычно: со дня осады ему больше ни разу не снился тот незнакомец в желтом плаще. Впервые он явился к юноше во время гипнотического транса в Военном Ведомстве и с тех пор постоянно пытал его своими внезапными визитами и жестокими поединками. Эти сны мало чем отличались от реальности — во всяком случае, раны от его меча приносили такую же боль, как наяву. И вот снов не стало. Что-то сильно изменилось, когда у стен осадного Нового города он утратил целительские способности и будто бы ослеп…
К утру метель начала ослабевать, а потом и вовсе прекратилась. Идти теперь можно было по солнцу, и все же Тессетен нет-нет да взглядывал на примотанный к толстому рукаву компас.
— Если верить этой штуке, — сказал он подъехавшим Фирэ, Тиамарто и Паорэсу, — то Северный полюс теперь
— Ушла? — удивился Паорэс.
— Нет, звезда осталась. Только Полярная теперь не она… Если верить Алу…
— А если верить ощущениям, — проворчал отец Саэти, — то у меня на заднице уже вот такая мозоль от этой попоны, — он показал кулак.
Мужчины засмеялись.
Много дней брели они по снежной степи и по вымерзшим лесам, останавливаясь на короткие ночевки. Потом показались горы, и сердце Фирэ застучало сильнее. Судя по карте, это были не Виэлоро и не Белые горы, они почти условно делили Рэйсатру на два материка и были чем-то вроде шва на месте столкновения континентов. Вместе с массивом Виэлоро эта система надежно защищала Тепманору от всяких сюрпризов со стороны экваториальных океанов. На картах ори она никак не обозначалась, но путешественники решили дать ей название.
— Пусть будут Центральными горами, — предложил кто-то из гвардейцев, и на том порешили.
Все чаще переходы совершались пешком, всадникам приходилось вести своих гайн под уздцы, и труднее всего было хромоногому Учителю. Но он хотя бы мог идти: напоследок судьба позволила свершиться почти чуду, когда в результате последнего перелома произошло то, чего не могли достигнуть кулаптры за несколько операций — кости срослись, как положено. Боль никуда не делась, но двигаться стало легче. Фирэ видел это и втайне надеялся, что со временем все заживет полностью, но оптимизм его канул в бездну, когда однажды ветреной ночью, проснувшись в походном шатре, он услышал подавленные стоны со стороны спального мешка Тессетена. Стараясь никого не разбудить, Учитель растирал ноющее колено.
— Вот, выпейте, — подобравшись к нему, юноша подал флягу с водой и пилюлю с обезболивающим порошком.
— Да я уже, Фирэ. Толку-то… На ветер она всегда так. Иди спи, завтра тяжко будет.
— Сейчас, погодите!
Фирэ выскочил к костру и бросил в угли несколько картофелин. Подождав на пронизывающем ветру, он выкатил дымящиеся клубни, обернул их рогожей и занес в шатер.
— Это на колено, это на щиколотку.
Хитрость удалась: согревшись, нога почти перестала болеть.
— Мы вылечим ее, все равно вылечим, вот только доберемся до места, — шепнул юноша.
Сетен насмешливо фыркнул:
— Ты уже вырос, чтобы верить в сказки и рассказывать их старому пню вроде меня, ученичок, — в голосе прозвучали женские нотки, однако проявлялись они столь деликатно, что трудно было понять: то ли настолько повышался тенор Учителя, то ли сюда в самом деле примешивалась женщина. Фирэ всегда передергивало от жути. — Хромота — это уже до конца жизни. И, быть может, не одной этой…
— Но что же делать?
— Нет повода сдаваться. Боль физическая — это лишь боль тела. Она пройдет независимо от нашего желания: не сегодня, так через десяток-другой лет. Несущественно. А вот другая боль… Но как бы там ни было, сдаваться нам нельзя, Фирэ. Если даже Железный Телец, Тсимаратау, сыграет отступление, то что, к проклятым силам, останется от этого мира?!