Изгнанники, или Топ и Харри
Шрифт:
Когда остальные исчезли, Мудрый Змей скользнул к холму, с которого открывался хороший обзор. Харка, последовав за ним, лег рядом в траву. Вода давно стекла с его хорошо умащенного жиром тела, как с оперенья утки. Воин и Харка приникли ухом к земле и услышали лишь отдаленный топот копыт. В настоящий момент они ничего не могли сделать для Маттотаупы.
Когда Маттотаупа последний раз промычал и сразу после этого издал приветственный клич дакота, словно в издевку над ассинибойнами, он тут же заполз в прибрежные кусты и спрятался там. Верховой отряд ассинибойнов не мог остановиться на скаку. Всадники потом еще долго плутали в темноте по травянистой местности в поисках бизонов или дакота, чувствуя себя одураченными. Их обвели вокруг пальца, теперь они это поняли, судя по их восклицаниям; но они пока не знали, каким образом это было сделано и кому адресовать свой гнев. Так же бестолково они и сновали по прерии. Пару раз какой-нибудь воин проезжал в непосредственной близости от кустов, где прятался Маттотаупа. И вдруг со стороны реки послышался вопль ярости. Несколько мужчин наконец-то наткнулись на шкуры бизонов. Следствием было то, что все ассинибойны повернули своих коней и поскакали назад, к реке. В этот момент Маттотаупа выскочил из кустов, отбежал на изрядное расстояние в прерию и снова издал свой клич:
– Хи-йе-хе! Хи-йе-хе!
Ассинибойны, теперь уже окончательно понявшие, какую шутку с ними сыграли, ответили криком негодования и снова галопом поскакали от реки в прерию, но уже с некоторой осторожностью, ведь дакота могли напасть на них из засады. Маттотаупа снова спрятался, насколько это позволяла открытая местность. Он видел отряд ассинибойнов, понимал их оклики. Он приметил себе одного воина в короне из орлиных перьев, но то явно был не предводитель отряда, а пожилой, осмотрительный человек, должно быть вырванный на охоту прямо с совета старейшин.
Маттотаупа выскочил из своего укрытия и со скоростью мустанга побежал на запад. Всадники пустились за ним в погоню. Конский топот опять сотрясал тишину ночи. Маттотаупа воспользовался первой возможностью, когда на мгновение исчез из поля зрения преследователей под прикрытием бугра, чтобы броситься в песчаное углубление на склоне. Прильнув к земле, он пропустил мимо себя всадников, перескакивающих через него. И только когда подоспел последний всадник, тот осмотрительный старик в короне из перьев, Маттотаупа моментально вскочил и в один прыжок очутился за спиной ассинибойна на мустанге. Он сорвал с головы растерянного охотника корону, водрузил ее на себя, сбросил старика с коня и поскакал догонять остальных ассинибойнов. Он гнал мустанга, подбадривая его криком, который слышал из уст этих «камневаров», обогнал часть отряда и с темпераментными криками повел за собой всех на северо-запад.
Настоящий хозяин мустанга, на котором теперь скакал Маттотаупа, с криками бежал вслед всадникам, но соплеменники в своей скачке даже не обратили на него внимания. Приняли его за воина, который из-за собственной неловкости потерял коня.
Когда Маттотаупа увел ассинибойнов довольно далеко на северо-запад, он заставил мустанга немного отстать и, как только почувствовал, что его никто не видит, соскользнул с коня и побежал обратно прямиком к реке. Он добежал до места, где старый воин гневно жестикулировал, стоя на бугре. Дакота подбежал к нему открыто, с братским приветственным жестом, и не успел тот опомниться, как Маттотаупа водрузил ему на голову корону из орлиных перьев.
Тот – опять же в растерянности – не успел оглянуться, как Маттотаупа уже скрылся в темноте. Он добежал, тяжело дыша открытым ртом, до реки и прыгнул в воду, поплыв тем же путем вниз по течению, каким плыл перед этим Мудрый Змей и его группа, и, так же как они, вынырнул из-под воды лишь за первым большим поворотом, чтобы глотнуть воздуха.
Тут он расслышал тихий крик совы, повторенный трижды. Он тотчас выбрался на берег, и, когда озирался, к нему подошли Мудрый Змей и Харка, к этому времени уже подобравшие все четыре бизоньи шкуры, лишив тем самым ассинибойнов последнего утешения.
– Все удалось!
Маттотаупа еще тяжело дышал, но был весел и очень доволен.
Больше они ни о чем не говорили. Маттотаупа взял себе на плечи две бизоньи шкуры, остальные двое – по одной. И втроем они пустились в обратный путь, тогда как вдали, в западной стороне прерии, слышались беспорядочные крики ассинибойнов.
В тишине Харка припомнил, как Тачунка-Витко во время побега от столба обвел вокруг пальца сиксиков и даже Маттотаупу. Теперь Маттотаупе удался такой же трюк по отношению к ассинибойнам. Из этого сравнения Харка сделал вывод, что успех достается тому, кто действует на опережение и неожиданно. Этот вывод он хотел взять себе в качестве путеводной нити.
Когда Маттотаупа, Мудрый Змей и Харка добрались до стойбища, уже светало. Охотники на бизонов под руководством Горящей Воды еще не вернулись. Маттотаупа и Мудрый Змей сообщили шаману и некоторым старым охотникам об успехе предприятия. Удовлетворение было велико, потому что сиксикам давно уже требовалось мясо, но они не хотели после богатых потерями столкновений с дакота ввязаться еще и в распри с ассинибойнами.
Харка встретил Могучего Оленя и рассказал ему о событиях. Оба мальчика едва не валились с ног, потому что и сын вождя не ложился спать, а ждал возвращения Харки. Несмотря на усталость, обоих мальчиков занимала скрытая и неопределенная надежда каким-то образом все же поучаствовать в охоте на бизонов. Хотя им было всего по тринадцать лет, они уже показали себя ловкими охотниками. Могучий Олень был предводителем всех мальчиков своего возраста, Харка у себя в родном стойбище рода Медведицы тоже был заводилой. Поэтому они питали тайную надежду и следили за тем, что предпримут Маттотаупа и Мудрый Змей после отчета перед советом старейшин. Оба воина в сомнении стояли среди вигвамов. Вероятно, они взвешивали то же самое, что волновало и мальчиков, и Маттотаупа улыбнулся им издали.
– Поспите четыре часа! – крикнул он. – Если к тому времени Горящая Вода не вернется, мы поскачем разведать, где они там.
Это было обещание!
Могучий Олень и на этот раз пошел с Харкой в его вигвам. Оба завернулись в одеяла и удобно устроились, но не успели приклонить голову, как уже заснули. Однако через четыре часа проснулись. Во время больших событий мужчина должен уметь экономить на сне, чтобы потом наверстать его в более спокойные дни. Мальчики умылись, позавтракали и сели ждать в глубине вигвама. Но их взгляды, неотступно устремленные на Маттотаупу, не давали ему покоя. Маттотаупа со дня своего изгнания и объявления вне закона не расставался со своим сыном, оказывался с ним вместе в тяжелых и опасных ситуациях, и теперь ему, как и Харке, казалось странным, что в упорядоченной жизни в стойбище Харка вновь соскользнул в роль несовершеннолетнего мальчика, а Маттотаупа оказался в роли неприступного отца. После пережитого вместе с Харкой Маттотаупа склонялся к тому, чтобы обращаться с тринадцатилетним юношей как со взрослым, хотя его и радовало, что в Харке из-за дружбы с Могучим Оленем снова ожили детское озорство и беззаботная непоседливость.
– Идемте! – позвал он мальчиков. – Отправимся вместе на разведку!
Перед вигвамом они столкнулись с Мудрым Змеем. Воина сильно удивило, что мальчики отправляются с ними, но он не проронил ни слова о решении Маттотаупы, и они вчетвером верхом пустились в путь. Им уже не требовалось идти в обход и прокрадываться, они теперь могли скакать прямо на юго-восток. Бизоньи стада предпочитали использовать свои привычные пути миграции через прерию и через перевалы, если никакие неожиданности этому не препятствовали, и Мудрый Змей повел теперь свой маленький отряд на юго-восток прямиком к известной ему бизоньей тропе. Полдень уже миновал. Солнце еще приятно грело. Взгляд свободно скользил по травянистой равнине, простиравшейся до самого горизонта. Всадники были в пути уже больше трех часов, когда наконец заметили вдали густое облако пыли, протянувшееся по прерии длинным хвостом. Не было сомнений, это сотни бизонов галопом мчались по своей песчаной тропе! Мудрый Змей запел бизонью песнь, и Харка прислушался.
Мои глаза видят желтых буйволов,И я чую пыль, которую красные ноздриВдыхают с песчаной тропы нашей прерии.Добрый лук, натяни-ка свою тетиву!Добрая стрела, не подведи меня в меткости!Равномерный галоп лошадей задавал ритм этой охотничьей песне. Тучу пыли на юго-востоке относило ветром в сторону. Возникали отдельные хвосты пыли, тянулись по прерии, и вот уже и Харка почуял запах этой пыли, как пелось в песне. Самая плотная часть пылевой тучи была южная. Должно быть, стадо мчалось галопом именно в ту сторону, и, вероятно, охотники скакали в гуще галопирующих животных.