Изгнанники в лесу
Шрифт:
Во всяком случае, Гуапо и Леон были очень удивлены: каждый из них во время своего ночного дежурства подходил к тому месту и не видел там решительно никакого срубленного дерева. И вот теперь они недоумевали, кто бы мог притащить такой громадный ствол. Вдруг, вглядевшись пристальнее, Гуапо увидел, что этим стволом был не кто иной, как крокодил! Леон изумился; индейцу же не раз приходилось видеть это странное явление. Да и все, кому случалось путешествовать по берегам Ориноко или Амазонки, могли часто наблюдать его.
Фламинго сидели совершенно спокойно, они прекрасно знали, что крокодил никогда не сможет достать хвостом то, что находится у него на спине. А раз так, то нечего и бояться. Вот почему фламинго и другие птицы, которые любят низкие насесты, часто усаживаются на чешуйчатой спине
Становилось все светлее, но птицы, по-видимому, так же мало пугались того шума и движений, которые производили путешественники, как и ужасного животного, на котором сидели. По всей вероятности, здесь человек никогда не преследовал их; потому что в тех местностях, где люди охотятся за ними, фламинго, наоборот, в высшей степени осторожны. Вдруг вся стая, словно по сигналу, улетела, громко крича; правда, чудовище повернулось, но это не могло испугать фламинго, потому что нередко эти птицы сидят на спине крокодила даже тогда, когда он плывет. Этот внезапный страх птиц нельзя было приписать ничему иному, как тому шуму, который донесся из ближайших кустов и откуда через несколько минут действительно выбежало около дюжины животных, по виду и величине похожих на свиней; шерсть их такая же грубая, как и щетина, была рыжеватого цвета. Но это были не свиньи: головы бегущих напоминали кроличьи, а на ногах, вместо копыт, как у свиней, у них были когти; животные казались не такими тяжелыми, как свиньи, но в то же время были и менее проворны. На берегах южно-американских рек эти животные встречаются очень часто, и поэтому путешественники сразу узнали их: то были капивары. Они похожи на морских свинок. Но, несмотря на большое сходство, те и те считаются двумя различными видами. Существует еще один вид, похожий на них, это моко. Он занимает среднее место между капиварами и морскими свинками.
Все три вида принадлежат к грызунам. Самым крупным из них является капивара; она в такой же степени может быть названа земноводной, как и тапир; поэтому встречается только у берегов рек, можно даже сказать, что она лучше чувствует себя в воде, чем на земле. Быть может, там она находится в большей безопасности от врагов; хотя, правду сказать, это бедное создание имеет их повсюду достаточно, как мы увидим дальше.
Капивары изо всех сил старались поскорее подобраться к воде. Крокодил лежал у них на пути, но они не заметили его, и первые из стада прямо набежали на чудовище. С громким криком ужаса они остановились; затем одни перепрыгнули через страшного врага, а другие бросились бежать назад к лесу. Крокодил, который, вероятно, с самого утра поджидал добычу, изогнулся и начал со страшной силой бить хвостом. Одна из капивар попала под удар; несчастное животное полумертвым откатилось на несколько шагов в сторону, но новый удар окончательно добил его.
XXXIX. Ягуар и крокодил
Остальные капивары поторопились к реке, где скоро и исчезли. Вскоре они снова выплыли на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха, но уже на таком расстоянии, что можно было не опасаться ужасного врага.
Между тем наши путешественники отвели глаза от крокодила и его жертвы и стали смотреть туда, откуда выбежали капивары. Вероятно, им грозила какая-то опасность, потому что они никогда не торопятся так, если их ничто не пугает. Тревожная торопливость, глаза, полные ужаса, поднявшаяся дыбом щетина - все это говорило о том, что капивар преследовал враг. Но кто? Быть может, оцелот или какое-либо другое животное из породы более мелких кошек, добычей которых часто становятся беззащитные капивары?
Пока наши путешественники задавали себе этот вопрос, ветви кустарника раздвинулись и показалась голова ягуара. Животное остановилось как будто только для того, чтобы осмотреть местность; потом вышло из кустов и снова остановилось, но только на одну секунду. Именно в это мгновение крокодил открыл свою пасть, чтобы проглотить морскую свинку. Ягуар, угрожающе зарычав, вмиг очутился возле крокодила и в свою очередь схватил свинку зубами. Два врага - гигантское пресмыкающееся и могучий ягуар - оказались друг перед другом, разделенные только этой общей добычей. Каждый твердо решил не уступать ни одного куска другому. В глубине потемневших глаз крокодила горела ярость, желтые же глаза ягуара просто метали молнии. Кипя бешенством, противники глядели друг на друга, оставаясь некоторое время неподвижными. Один судорожно махал хвостом, другой сгибал свой хвост дугой, держа его наготове, как страшное оружие, которым он воспользуется в удобный момент.
Бездействие длилось недолго, ягуар не мог больше себя сдерживать. Как?! Он, царь леса, и вдруг нашлось создание, которое осмелилось оспаривать у него добычу! Надо было наказать подобную дерзость. Но что делать со столь неуязвимым противником? Что значат зубы или когти против этой непроницаемой чешуи, которую он встретит повсюду? Но вот глаза врага - они не прикрыты, они доступны острым когтям! Крокодил, угадав намерение ягуара, вмиг поднялся и отразил чешуйчатой лапой подлый удар. Ягуар отступил, подготовился и сделал новую попытку нанести удар; но опять безуспешно. Так повторялось несколько раз. Борьба становилась все ожесточеннее; но решительного перевеса не мог добиться ни один, ни другой из противников. Они находились близко от берега, и голова крокодила была обращена к реке. Он прекрасно знал, что в воде окажется гораздо сильнее своего врага, если тот осмелится последовать туда за ним. Нет сомнения, что всякий крокодил меньших размеров не преминул бы воспользоваться близостью реки, чтобы избежать борьбы с ягуаром; он бросился бы в воду, предоставив врагу всю добычу. Но это громадное чудовище слишком хорошо сознавало свою силу и вполне полагалось на нее.
Ягуар тоже не собирался уступать своего права на добычу. Ведь благодаря именно тому, что он преследовал все стадо, крокодил смог завладеть своей жертвой.
Крокодил все тянул ягуара к воде, а тот, ослепленный бешенством, совершенно не замечал, куда вела его эта борьба. Вдруг его ноги коснулись воды; ощущение это быстро заставило ягуара изменить тактику; он бросил добычу, прижался всем туловищем к земле и одним прыжком оказался на спине крокодила, намереваясь оторвать его хвост, потому что хорошо знал, что, кроме глаз, это единственное уязвимое место у чудовища; лишившись хвоста, крокодил утратит свое главное орудие нападения.
Конечно, ягуару удалось бы оторвать это ужасное орудие, если бы он находился хоть в десяти ярдах от реки. Но противники были уже у самого берега. Крокодил тоже понимал, что теперь другого выхода у него нет; он бросился в воду, увлекая ягуара на дно реки.
Несколько мгновений ничего не было видно, кроме пены. Потом на поверхности водоворота показалась пятнистая шкура ягуара. С минуту он искал глазами отвратительное пресмыкающееся, но, не найдя, вышел на берег и еще несколько мгновений с яростью смотрел на воду, словно клялся отомстить врагу, который ускользнул от него. Потом ягуар подошел к растерзанной капиваре, забросил ее, как перышко, себе на спину и удалился в лес.
Что же касается наших путешественников, то едва появился ягуар, они как можно скорее собрали посуду, бросились на плот и отчалили от берега, не ожидая конца борьбы, исход которой в любом случае мог стоить им жизни.
XL. Анаконда
В течение нескольких следующих дней не случилось ничего значительного. Раз или два наши путешественники замечали на берегу индейцев; но те, озадаченные видом огромной плывущей массы, которую представлял собой плот со всем находившимся на нем грузом, оставались в своих хижинах. Не имея ни малейшего желания вступать в контакт с этими дикарями, наши беглецы были очень рады, что отделались от них таким образом, и продолжали свой путь, остерегаясь останавливаться на ночлег в таких местах, где можно было предполагать малейшие следы присутствия туземцев.
Однажды вечером долго искали подходящее место, чтобы выйти на берег и устроиться на ночь, но не могли найти: по обеим сторонам реки деревья подходили к самому берегу, так что нижние ветви их погружались в воду. Несколько миль проплыли путешественники, не встретив ни малейшей прогалины; густая стена деревьев тянулась вдоль берега, насколько мог видеть глаз. Путешественники потеряли уже было надежду засветло добраться до конца этой стены, как вдруг увидели в одной бухте кучу плавучего леса, нечто вроде естественного плота. За неимением лучшего места эта бухта и была избрана для ночлега.