Изгнанники в лесу
Шрифт:
– Мама!
– кричал он.
– Мама, посмотри-ка, что я несу! Вот какие красавицы-кошечки!
И мальчик протянул руки с котятами, которых нес.
Услышав эти слова, дон Пабло вышел из сарая, за ним показался и Гуапо. Но вдруг медно-красное лицо верного слуги совершенно побледнело: несмотря на значительное расстояние, которое отделяло его от мальчика, индеец узнал маленьких ягуаров в тех котятах, которых с такой радостью Леон нес домой.
– Боже мой! Он погиб!
– испугался и дон Пабло, в отчаянии глядя на берег, где находился его сын.
– Скорее, молодой господин, - кричал Гуапо, - скорее на этот берег. Иначе вы погибли!
Из этих слов индейца, а еще более из жестов, Леон понял, что ему грозит опасность. Но он не понимал, в чем дело, и, казалось, колебался.
– Бегите же, молодой господин, ягуар гонится за вами!
Дон Пабло еще не различал ничего. Но едва успел индеец окончить свою фразу, как два разъяренных зверя выскочили
Донна Исидора и Леона закричали от ужаса. Дон Пабло старался ободрить сына. Гуапо, который, к счастью, успел окончить починку топора, бросился к мосту; дон Пабло, захватив на всякий случай пистолеты, последовал за ним.
Индеец и Леон бежали параллельно по обоим берегам реки.
– Бросьте одного из них, молодой господин, только одного!
– закричал Гуапо.
Леон повиновался, не оборачиваясь даже, чтобы посмотреть, куда упал маленький ягуар.
– Теперь бросьте другого!
– закричал Гуапо через несколько секунд.
Леон снова повиновался, и вовремя, иначе ему уже не пришлось бы переходить через мост. Ягуары были в двадцати шагах от него, когда он бросил первого их детеныша. Высокая трава, к счастью, совершенно скрывала его. Подбежав к месту, где лежал их детеныш, оба ягуара остановились и принялись облизывать его. Но эта остановка длилась не более минуты. Самка снова пустилась в погоню; самец не замедлил броситься за ней. Скоро они были у того места, где лежал другой детеныш, и остановились снова, чтобы обласкать его.
Донна Исидора и дон Пабло надеялись, что звери не пойдут дальше, а возвратятся в свое логово. Но если американский тигр рассвирепеет, он становится неумолимым и преследует своего врага с настойчивостью, которая не знает преград.
Постояв с минуту над своим детенышем, оба ягуара снова побежали по следу похитителя.
Между тем Леон успел пробежать мост, с которого дон Пабло снял его на берег и приказал бежать что есть силы домой. А сам намерен был не бежать, а заняться кое-чем другим. Дон Пабло знал, что разъяренные животные переберутся через мост с такой же легкостью, как это сделали бы белки, и, не раздумывая, он принялся рубить его, чтобы уничтожить и оставить бездну между собой и кровожадными врагами. Он взялся за топор, все мускулы его напряглись, удары следовали с невероятной быстротой. Вот дерево уже глубоко подрублено, вот уже слышно, как оно трещит, как вдруг, к всеобщему ужасу, ягуары показываются на противоположном берегу. Дон Пабло удваивает усилия. Один ягуар уже на мосту... Вот он остановился; топор продолжает стучать. Ягуар делает прыжок, когти его раздирают кору. Он уже на середине моста, который шатается под ним... Еще удар топора, и дерево падает со скалы, увлекая с собой ягуара в пенистые волны, где он разбивается об острые выступы скалы. Это самка, меньшая из двух, исчезает в глубине пропасти. Но вот появляется самец. Он видел, как его подруга обрушилась вместе с деревом в бездну, и, казалось, понял то, что произошло здесь. Это было видно по его бешенству, по его отчаянной решимости. Быстро, единым взглядом, он измеряет расстояние, которое отделяет его от врага. Что ему теперь до опасности, которой он подвергает себя! Ягуар ни перед чем не остановится, он хочет отомстить за самку или погибнуть. И вот он немного отступает назад, останавливается, подбирается для отчаянного прыжка... Гуапо ждет его на другом берегу. Ягуар прыгает. Словно стрела, пролетает над бездной и цепляется когтями за берег. Тело его висит над пропастью, но он тем не менее уверен, что жертва не уйдет от него. Еще усилие гибкого и сильного тела - и горе индейцу, на которого обрушится этот зверь, жаждущий крови и мести! Но и Гуапо, в свою очередь, тоже бросается вперед и наносит страшному противнику удар в голову. Удар получается неудачным. Ягуар взмахнул лапой и когти вонзились в ногу индейца. Нет сомнения, что Гуапо был бы сброшен этими когтями в бездну, если бы в то же мгновение не раздался выстрел из пистолета, приставленного к самой голове зверя. Мертвый ягуар полетел в пропасть.
Дон Пабло взял на руки своего верного слугу и отнес домой, где донна Исидора перевязала глубокую рану, нанесенную ягуаром.
XXXII. Плот
Это было самое сильное из потрясений, которые испытали наши изгнанники с того времени, как поселились в лесу. Но тем не менее они были довольны последствиями, которые повлекла за собой ошибка Леона: благодаря ей они отделались от ужасного соседства, и Гуапо уверял, что теперь им нечего более опасаться ягуара, так как, вероятно, в окрестностях других не было. Но, зная бродячие наклонности этих животных, наши колонисты не могли считать себя в полной безопасности и потому решили принять все предосторожности.
Маленькие ягуары, которых Леон принял за кошек, остались на другом берегу, где без всякого сомнения скоро стали бы добычей волка, орла или коршуна, быть может, даже и муравьев. Гуапо перебрался вплавь через реку, нашел ягуарят, убил и, связав вместе, принес домой. Он собирался что-то сделать из шкур.
Однажды Леон и индеец отправились на свою обычную работу, как вдруг до них долетел какой-то шум. Они направились к тому месту, откуда доносился этот шум, и увидели на ветвях не очень высокого дерева дюжину маленьких обезьянок, которые сплелись вместе и держались одна за другую своими цепкими хвостами, по всей вероятности, для того, чтобы согреться. Леон и Гуапо бросились к ним и схватили трех или четырех, прежде чем бедные малютки успели убежать. Но колонистам удалось сохранить только одну, остальные вскоре умерли. Это было прелестное маленькое создание, настоящий саймири, или обезьяна-белка, называемая также тити. Шелковистая шерсть ее была оливково-зеленого цвета, а большие выразительные глаза то наполнялись слезами, то блестели радостью, как глаза ребенка.
Наши каскарильеры трудились еще целое лето. Хинных деревьев было в избытке, и они росли так близко, что можно было собрать много коры. Семья отличалась замечательным трудолюбием, все работали не покладая рук.
Однако эта дикая жизнь, хоть и не лишенная радостей, удовольствий и тревог, в конце концов утомила дона Пабло и его жену. Они вовсе не имели намерения окончательно поселиться в лесу. Только страх казни заставил их искать себе здесь убежища, и если бы не обилие хинных деревьев, которые давали им возможность приобрести определенное состояние, то они постарались бы пройти этот лес как можно быстрее и даже не подумали бы о том, чтобы поселиться в нем. Не только желание возвратиться к цивилизованной жизни побуждало их поскорее покинуть монтанью, но и постоянные опасности, которые угрожали здесь детям: ягуары, пумы, змеи; даже люди могли внезапно появиться здесь и принести гибель. Правда, до сих пор изгнанники не встречали следов индейцев; но здесь случается иногда, что отдельные племена живут годами по соседству друг с другом, совершенно не подозревая об этом. Вот почему колонисты никак не могли быть уверены, что индейцы внезапно не нападут на них, и потому жили в постоянном беспокойстве. Все это подтолкнуло дона Пабло к решению: как только наступит весна, построить плот и спуститься на нем по течению этой большой реки. Гуапо никогда не поднимался и не спускался по ней; но после некоторых наблюдений он вспомнил те рассказы, которые слышал от индейцев своего племени, и сказал, что эта река, должно быть, Пурус, который впадает в Великую реку между устьями Мадеры и Коари.
Итак, еще несколько месяцев, и вся семья тронется в путь, в надежде снова войти в общество, откуда она так жестоко была изгнана. Но наши беглецы не сидели сложа руки в течение этих последних месяцев, несмотря на то, что нельзя было собирать кору в это время. Они нашли другое сырье для промышленности лианы smilax oflicinalis, которые густо росли на берегах реки. Из этих лиан производят сарсапарель; и дон Пабло, осмотрев несколько найденных корней, пришел к выводу, что это растение принадлежит к самой лучшей породе; как и хинных деревьев, существует много видов лиан, и из них вырабатывают сарсапарель различного качества. Smilax, о котором мы говорим, лиана цепкая, которая пускает много длинных корней толщиной с гусиное перо. Все дело тех, кто собирает сарсапарель, состоит в том, чтобы рыть землю и вытаскивать из нее эти корни, которые затем высушиваются и связываются в пучки. Этим и занимались дон Пабло, Леон и Гуапо до самого дня отъезда; они работали с таким усердием, что к концу зимы в обширном сарае, который был выстроен для сохранения хинной коры и куда складывали также заготовленную ваниль и сарсапарель, не осталось ни одного свободного уголка.
Но перед тем как отправиться в путешествие, которое сулило новые опасности и исход которого никто не мог предвидеть, дон Пабло послал своего верного слугу в горы, чтобы разузнать там, не произошло ли в перуанских делах перемен, которые позволили бы изгнанникам вернуться на родину. Гуапо отправился к хижине своего друга вакеро, который жил в пуне и обещал следить за политическими событиями. Но, увы, не было никакой надежды на возможность возвратиться. Страной управляли тот же вице-король, тот же совет, и голова дона Пабло по-прежнему была оценена как голова злодея. Когда Гуапо принес эти вести, не оставалось ничего иного, как готовиться к отъезду, и изгнанники приступили к постройке плота. Стволы цеибы, из которых он должен был состоять, были уже срублены заранее. Теперь их связали вместе и поставили на них просторный шалаш, удобный, как и дом: он был сделан из бамбука и пальм и покрыт листьями буссу. Потом выдолбили маленький челнок, который должен был служить шлюпкой, а два другие побольше, были привязаны к обоим сторонам плота, чтобы поддерживать его. Кладь была заботливо распределена по всей оставшейся свободной поверхности плота, после чего ее прикрыли листьями пальм, как брезентом; все было готово к отплытию.