Изгнанники
Шрифт:
– Орка? – отрывисто спросила она.
Я кивнула.
Женщина резко развернулась, отошла назад и плюхнулась на скамейку. Я не стала спрашивать, чем вызвано такое поведение, мне было не до того. Хотелось вернуться к своим мыслям о том, кто устроил мне такую славную жизнь. Я присела на лавку рядом с другой узницей – худой рыжеволосой женщиной лет тридцати. Она бросила на меня недобрый взгляд, но промолчала. Я сменила разодранную одежду, засунула ее в мешок, положила его за спину, так, чтобы не касаться скользкой сырой стены. Потом скрестила руки на груди, прикрыла глаза и задумалась. Но долго размышлять мне не дали.
– Слышь, подруга, –
Я не стала отвечать. Тем более что слово «нары» было мне незнакомо. Но женщина повторила:
– Нары заняты! – и сопроводила свои слова крепким тычком в плечо.
Я открыла глаза и увидела перед собой наглую физиономию рыжей.
– Ты чего, не поняла? – завопила та, размахивая передо мной костлявым кулачком. – Я говорю, пошла вон! Нары заняты!
Я аккуратно, чтобы не сломать, взяла ее за запястье, слегка сжала и внимательно взглянула в желтоватые глаза. Женщина завертелась, ища поддержки у своих соседок.
– Дура ты, Ржа, – лениво произнесла толстуха. – Это ж орка!
– И что? – завизжала рыжая. – Если орка, так мне ей свои нары уступить?
Наконец до меня дошло, из-за чего она разбушевалась. Нары – это, наверное, они лавку так называют. Их тут четыре. А нас пятеро. Вот рыжая и бесилась. Если бы она меня попросила, я могла бы и на полу расположиться. Ну сыро немного, подумаешь! В Т’харе на охоте мне и в талом снегу приходилось лежать. Но ведь она же в драку полезла! А такого спускать нельзя. К тому же чутье подсказывало мне, что здесь по-хорошему не договориться, эти женщины уважают только грубую силу. Ладно. Я неохотно поднялась, заметив, что глаза Ржи блеснули торжеством, а толстуха слегка удивилась. Я же взяла рыжую за шиворот, подняла так, что ее тощие ноги болтались, не доставая пола, немного потрясла и кинула в угол. Женщина шлепнулась рядом с нужным ведром, разразившись грязной бранью. Я же снова уселась и прикрыла глаза. Для того чтобы следить за Ржой, мне не требовалось смотреть на нее – слишком шумно она себя вела. Толстуха издала несколько каркающих отрывистых звуков, очевидно обозначавших смех.
– Вот тут теперь твое место, Ржа! У нужника! – и, уже обращаясь ко мне, спросила: – Тебя как звать, сестренка?
Поняв, что от знакомства не отвертеться, я открыла глаза и неохотно ответила:
– Мара.
– Молодец, Мара! Наш человек… ну орка то есть. А я – Большая Бет. Эта, которая с ведром обнимается, – Ржа. Ну да ты уже слыхала. Там вон, – она показала на унылую длинноносую девицу с серенькими жидкими волосами, – Дешевка. Рядом с ней, – теперь жирный грязный палец указывал на маленькую хрупкую женщину, лицо которой скрывал капюшон красного потертого плаща, – Тир-на.
Странное имя. Я мысленно отметила, что из трех своих соседок толстуха только ее представила, не прибегая ни к какой кличке. Хотя сокамерницы меня ничуть не интересовали. Я мечтала лишь об одном – чтобы от меня поскорее отвязались. Но у Бет имелось свое мнение на этот счет. Видно, ее одолевала скука, и мое появление внесло в этот день пусть небольшое, но приятное разнообразие. Мне же не хотелось обзаводиться лишними врагами. Конечно, даже вчетвером женщины со мной не справились бы. Но зачем обострять ситуацию?
– Сколько? – с любопытством спросила толстуха.
Я не сразу поняла и вопросительно уставилась на нее.
– Сколько дали, говорю? – пояснила Бет.
– Восемь лет рудников.
Женщина уважительно присвистнула:
– Кого пришила? – и, снова наткнувшись на мой непонимающий взгляд, пояснила: – Кого убила, говорю? За воровство столько не дают. Значит, либо покалечила арвалийца, либо убила пришлого.
– Никого я не убивала…
– Может, дом какой шишки ограбила? – предположила серая девица.
– Да ничего я не делала!
Все, кроме Тир-на, весело расхохотались.
– Ну так, оно понятно, – взвизгнула Ржа, – тут одни невинные маргаритки собрались!
– Чего ты, сестренка, упираешься? – миролюбиво произнесла Бет. – Срок уже дали, никуда не денешься. А мы тут все свои. Я вот завтра на этап. Пять годочков, третья ходка. Лавку одну обчистили, да неудачно. Ржа – кисетчица. Срезала кошель на базаре, а ее за руку поймали. Два года.
– Да там и было-то всего три криона, – обиженно пробубнила рыжая.
– А сбрасывать надо было, дурища! – назидательно пожурила Бет. – Дешевка – она по бабьему делу. Клиента сонным зельем опоила, да не рассчитала с дозой. Онемел и окривел, бедолага. Ей и дали семерик. Теперь ты рассказывай.
Положительно, Тир-на здесь уважали. Ни одна из женщин не обмолвилась, за что та оказалась в этой камере. Я пожала плечами:
– Мне нечего рассказывать. Меня обвинили по ошибке.
– Ай! – Бет досадливо махнула рукой.
– Подумайте, какие мы цацы, – начала было Ржа, но, наткнувшись на мой взгляд, замолчала.
– Как хочешь, сестренка. Ты все ж поделись – полегчает, – прошепелявила Дешевка.
– Оставьте ее, – вдруг низким, но мелодичным голосом произнесла Тир-на.
Она встала и медленно, плавно, словно скользя по воздуху, подошла ко мне. При ее приближении остальные будто съежились и сразу же замолчали. Тир-на немного постояла рядом с моими нарами, потом сняла с головы капюшон. При виде ее лица я почувствовала себя немного неуютно – уж очень необычно выглядела эта женщина. Боги, создавая Тир-на, поскупились на краски. Ее волосы, брови, ресницы, кожа были совершенно белыми. И на этом бесцветном фоне двумя сгустками крови светились огромные красные глаза – без белка, радужки и зрачка. Женщина впилась в меня взглядом, и я ощутила, как у меня что-то внутри замирает, поддаваясь странному, похоже волшебному, воздействию. Я попыталась отвести глаза, но у меня ничего не вышло – взгляд Тир-на затягивал, пронизывал до самых сокровенных глубин души. Я чувствовала, что сейчас она узнает обо мне все. Но тут пришла спасительная злость, а за нею и понимание, как следует поступить. Я постаралась изгнать из души все чувства и погрузиться в состояние раш-и. Не сразу, но мне это удалось. Вслед за этим я мысленно закрылась от красноглазой женщины, словно выставила между своим и ее разумом невидимый щит. Только тогда сумела опустить глаза и увидела руки Тир-на. Пальцы были нечеловечески длинными и заканчивались острыми, кривыми, как у хищной птицы, когтями.
– Ты сильна. – В грудном голосе женщины слышалась улыбка. – Я не успела увидеть того, что ты совершила. Обычно я не предлагаю этого, люди находят меня сами, а я решаю, внять их просьбе или нет. Но ты не такая, как остальные. Хочешь, я обращусь к Лак’хе и предскажу твое будущее?
Еще одна колдунья по мою душу! Хватит с меня и предсказания Одноглазого Улафа. Я отрицательно покачала головой.
– Да ты что, сестренка?! – возбужденно прошептала Большая Бет. – Такое раз в жизни бывает! Это ж ольда! Нам она гадать не захотела!