Изгнанники
Шрифт:
Единственное, что мне не удавалось, – это справляться со своим настроением: в предвкушении расставания с друзьями оно становилось все хуже и хуже чуть ли не с каждым часом. И улучшить его не получилось даже на прощальной попойке в «Подкове» – мысли о том, что я могу потерять кого-то из тех, кто стал мне семьей, практически постоянно действовали на нервы. Поэтому каждый вечер, вернувшись после тренировочных полетов, я тащил их в бар к Тэду, чтобы побыть вместе еще немного. Впрочем, нет, не тащил – они ломились туда сами. И отказывались идти в казарму чуть ли не до рассвета: ощущение духовной близости друг с другом было таким острым, что тратить время на сон казалось кощунством.
– Майор Волков? – услышав незнакомый голос за спиной, я вздохнул, оторвал
– Так точно, сэр.
– Элайя Фарелл, – представился он. – Я бы хотел с вами побеседовать. Если вы, конечно же, не заняты и не будете против.
– Сейчас построю роту, – кивнул я, посмотрев в сторону казармы: как я и предполагал, основная масса ребят сидела перед ней, ожидая, пока я выйду из ступора и составлю им компанию, чтобы поужинать.
– Не надо никого строить, майор, – улыбнулся мой собеседник. – Я хотел пообщаться лично с вами и с двумя вашими заместителями.
– Хорошо, сэр.
Искать Иришку и Линду необходимости не было – они сидели, привалившись к обтекателю «Кречета» Горобец и с интересом поглядывали на первое лицо Лагоса, прибывшее к нашей казарме на обычной «Капле». Причем всего с парой телохранителей.
– Прошу прощения, что не смог выделить время для беседы чуть раньше, – по-простецки усевшись на крышку элеватора артсклада и похлопав по ней ладонью, чтобы мы устраивались рядом, сказал президент. – Увы, до сегодняшнего дня я был очень занят решением безумного количества не терпящих отлагательства проблем. Но, как говорили наши предки, лучше поздно, чем никогда: я здесь, у вас, и готов высказать вам то, что считаю нужным. Итак, для начала прошу прощения за то, что моя реакция на ваш арест была… ну, скажем так, не такой, какой должна была быть. Узнав о прибытии законников и имеющихся ордерах на ваш арест, я растерялся, потратил кучу времени на анализ ситуации и… потерял перед вами лицо. Знаете, можно привести множество причин в оправдание, но в глубине души я знаю, что виноват. И привычка нести ответственность за свои слова и поступки не только как личности, но и как президенту тут ни при чем… Прошу прощения, ребята.
Я пожал плечами: вразумительный ответ на его эмоциональный монолог рождаться отказывался, а говорить что попало мне не хотелось. Видимо, потому, что я упорно пытался понять, чего именно он от нас добивается.
– Не ищите в моих словах скрытый смысл, – заметив выражения наших лиц, мрачно буркнул Фарелл. – Я не играю. И не пытаюсь вас к чему-то подтолкнуть или использовать в своих целях: поверьте, в данный момент я с вами разговариваю не как политик, а как обычный человек. Искренне, открыв забрало, без камня за пазухой или где-нибудь еще. Я, конечно, понимаю, что это звучит странно… но мне бы хотелось, чтобы вы защищали Лагос не только потому, что дали присягу или кому-то обязаны. Но и потому, что чувствуете, что вас здесь уважают, любят и ждут.
Я вспомнил Томми, многомиллионную толпу, собравшуюся перед крейсером, в котором меня держали, безумное столпотворение из флаеров над ним и… улыбнулся:
– Мы имели честь в этом убедиться, сэр.
Увидев на моем лице улыбку, президент немного расслабился:
– Да. Народ был в бешенстве. Когда у вас появится свободное время, я вам дам почитать интересную подборку идей по вашему освобождению, озвученных в собравшейся тогда на космодроме толпе и в Галанете. Там такие перлы, что вы будете долго смеяться. Например, на машиностроительном заводе в Нирце на тяжелую грузовую платформу в экстренном режиме крепили стационарный плазменный резак и стапель: если бы вас не освободили, к вечеру инженеры собирались положить крейсер на стапель и начать резать его на куски.
– А если бы его капитан завел движки? – ошалело поинтересовалась Иришка.
– Я же говорю – будете долго смеяться. Об этом они не подумали, – усмехнулся президент. – Ладно. О смешном – в свободное время. А сейчас я бы хотел озвучить то, ради чего я, собственно, к вам и прилетел. Вы позволите?
– А есть варианты? – пожала плечами Линда. – Давайте. Можно без особых прелюдий или лирических отступлений.
– Итак, как вы уже догадались, Окраина и Метрополия воспринимают войну с Циклопами по-разному, – ничуть не обидевшись на такую фамильярность, сказал президент. – Для планет Метрополии война – это нечто абстрактное. То, о чем иногда говорят в новостях, и то, о чем при желании можно не думать вообще. Она далека и почти нереальна. Для нас Циклопы и их корабли – суровые будни. От этого не спрячешься под одеялом и не сбежишь в ночной клуб. Поэтому и отношение к вам у тех, кто живет в Метрополии, и у нас тоже разное. Если для обитателей, скажем, Старой Земли, вы – модификанты, то есть нечто, получившееся в результате беспардонного нарушения закона о вмешательстве в геном человека, то для нас – свет в окошке и единственная надежда на существование. Увы, для того чтобы изменить отношение к вам среди жителей Метрополии, нужна серьезнейшая пиар-кампания на уровне КПС. А также время и деньги. Здесь вам никакой пиар не нужен: то, что вы реально делаете для защиты населенных планет, знают даже дети. Благодарность населения Окраины в буквальном смысле не знает границ. Поэтому мне показалось логичным создать условия, при которых вы НИКОГДА не будете чувствовать себя ущемленными.
– Создав для этого новую Конфедерацию? АНСО? – криво ухмыльнулся я.
– Майор! Вы торопитесь, – грустно посмотрев на меня, сказал Фарелл. – Не судите, и не судимы будете! Неужели вы думаете, что мне не хватает власти? Поверьте, при желании можно жить припеваючи и оставаясь в должности президента системы. ПРИ ЖЕЛАНИИ. А его у меня нет. Кстати, а вы не удивились, каким образом я так быстро уговорил президентов Квидли, Дабога и Арлина вступить в АНСО? Ведь если бы каждый из нас пытался тянуть одеяло на себя, то переговоры должны были длиться, ну, как минимум полгода.
– У вас есть мы. У них – нет, – фыркнула Линда. – Что тут сложного?
Фарелл укоризненно посмотрел на нее, потом снова на меня и тяжело вздохнул:
– Первая и самая главная причина для создания АНСО – обезопасить боеспособные подразделения Окраины и их руководящие кадры от эксцессов, подобных тому, который вы пережили. То есть этот союз прежде всего военный. Отсюда следует, что все вопросы, не связанные с войной, в каждой из систем решают самостоятельно. А те, от которых зависит безопасность сектора, – сообща. Поэтому первым лицом во время войны является не какой-нибудь особо хитрый, шустрый и властолюбивый президент, а… командующий вооруженными силами. То есть в нашем случае бригадный генерал Роммель. Кстати, в одном из пунктов билля четко указывается, что во время войны командующий ВС АНСО является лицом неприкосновенным.
– Офигеть, – вырвалось у Линды. – Мак-Грегор обломается не по-детски.
– Ага, – ухмыльнулся Фарелл. – Мало того, на территории АНСО отменяется действие закона о вмешательстве в геном человека. В этой части билля довольно много говорильни, но суть в том, что на Лагосе начнет создаваться межгосударственный научный комплекс, который будет заниматься исследованиями в области создания военных модификантов. И финансироваться эти исследования будут из бюджета всех четырех систем. Думаю, вы понимаете, кто будет всем этим заниматься?
– Генерал Харитонов? – подала голос Ира.
– Именно. Мало того, технологии, полученные от Гномов, будут изучаться под его же руководством: мы решили передать всю имеющуюся информацию тем, кто способен использовать ее не для личного обогащения, а для блага человечества. Ваше существование – лучшее доказательство того, что генерал Харитонов именно тот человек, кто на это способен. В общем, как мне кажется, в нарисованной картине никакой выгоды лично для меня нет. – Президент пристально посмотрел мне в глаза. – Если у вас есть желание, я могу скинуть на комм весь пакет подписанных нами документов.