Изгнанники
Шрифт:
– Металлолом? Да наши корабли…
– Извините, если обидел, но ваши корабли – металлолом. А конкретно корабли, которые в вашей стране на вооружении, – металлолом в квадрате. Я не слишком хорошо разбираюсь в характеристиках старых кораблей, но если самый молодой из них построен двести лет назад, а в последний раз модернизировался за пятьдесят лет до вашего рождения… Простите, это не смешно, это печально. Удивительно уже то, что вас до сих пор никто не завоевал. Нашему кораблю хватило бы пятнадцати минут, чтобы разнести ваш флот в мелкую пыль.
– Откуда вы знаете
– Интересно стало. Сходил в корабельную библиотеку, взял каталог и прочитал. Впрочем, не будем о грустном. Так вот, возвращаясь к нашему разговору. Тактика заброса микророботов не нова, но от нас ее применения не ожидали – привыкли, что мы не идем на абордаж, да и вообще в бою предпочитаем прямой удар, основанный на качественном и количественном преимуществе. Ну а когда роботы были запущены, шансов у обороняющихся не оставалось вовсе, даже если бы они вовремя обнаружили диверсию.
– Это почему? Меня учили, что каждое действие рождает противодействие, и если роботов кто-то использовал для атаки раньше, то и методы противодействия должны быть как минимум продуманы, а вероятнее всего, и испытаны.
– Ну, вы абсолютно правы, но дело в том, что наши роботы намного совершеннее того, что имеется на вооружении других стран и…
– Да что вы все заладили – совершеннее, совершеннее! Можно подумать, что, кроме русских, все вокруг – недоумки!
– Возможно, у вас и создается впечатление, что мы всех считаем недоумками. Вовсе нет. Все люди примерно равны по развитию, у многих народов есть талантливые инженеры… Не у всех, конечно, но у большинства.
– Вы расист и ксенофоб.
– Почему?
– Потому что у вас есть народы без талантливых людей. Вы только что сказали.
– Я этого не говорил. Я сказал, что не у всех народов есть талантливые инженеры. И я прав, потому что у некоторых народов, особенно африканского происхождения, инженеров нет вообще. Сидят на пальмах да бананы, или что там на их планетах есть, трескают – зачем им образование? Между прочим, это факт, что некоторые народы впали в совершеннейшую дикость и образование у них на нуле.
– Ну ладно, пусть так. Но ведь есть куда более развитые страны…
– А вы мне скажите, сколько, например, талантливых шведских инженеров работает в Швеции? А финских – в Финляндии? Английских в Англии, в конце концов? Не знаете? И я не знаю, но точно знаю, что куда больше их работает в России. У нас отлично понимают, что важнейший ресурс – это люди, и за молодыми дарованиями идет настоящая охота. И многие едут, едут за знаниями, за возможностью интересной работы, за материальными благами, которые им предлагают. Чаще всего такие приезжие остаются, а их дети – они уже становятся русскими. Такая утечка мозгов – это только один из моментов. А ведь есть еще и тот факт, что мы создали себе огромный задел, фору в сотню лет, плюс, когда победили в последней мировой войне, стрясли со всех такую контрибуцию, что могли делать все, что хотели, финансировать любые проекты… Остальные же были вынуждены выживать – вот и отстали. Теоретически, мобилизовав все ресурсы, те же США могут догнать нас в развитии, однако вот не торопятся что-то. И другие не торопятся, значит,
– Почему?
– А зачем им напрягаться? Реально мы никому не угрожаем, ни на кого не нападаем. Зато пугалом для обывателей служим исправно.
– И вас это устраивает?
– А нам-то какая разница? Всеобщая любовь нам нужна, а уважать нас уважают, пускай и через страх, и потому не трогают. Разве что пиндосы не успокоятся никак, все на прочность пробуют, но почему – не знаю. И почему их не уничтожат – тоже не знаю, я ведь не адмирал, близко не лежал, что называется.
– А куда мы сейчас отправились? И почему так резко?
– Точно не знаю, я не штурман. А отправились потому, что надо людям помочь.
– В смысле?
– В прямом. Один из русских лайнеров захвачен террористами, военных кораблей, способных его отбить, поблизости нет, вот и придется нам этим заниматься. Вообще, что называется, поперло непонятно что. Такие захваты если раз в сто лет случаются – это уже много, и вероятность, что мы окажемся в этом замешаны, стремится к нулю. Но вот такова, наверное, наша планида. А тебе как раз свезло – посмотришь вживую, как русские с терроризмом борются. Я вам экран в каюте подключу.
– Так. Я, наверное, что-то не понимаю. Вы пираты?
– Да.
– И вы сейчас летите освобождать пассажирский лайнер от террористов.
– Ну да. А что здесь такого?
– Стоп. Еще раз. Вы пираты, которые летят освобождать пассажирский лайнер от террористов. Так?
– Да, так и есть.
– Вы что, настолько ненавидите террористов? Или они ваши конкуренты?
– Да нет, лично мне на террористов наплевать, да и остальным, думаю, тоже. Да и какие из них конкуренты?
– Тогда я точно ничего не понимаю. Зачем вы летите? Какое вам дело до этого несчастного лайнера?
– Но это ведь русский лайнер.
– И что?
– Значит, надо помочь.
– Почему?
– Да потому. Вы что, не понимаете элементарных вещей? Любой русский, оказавшийся в подобной ситуации, может рассчитывать на помощь другого русского. Это совершенно нормально. Поэтому хрен с ней, с базой, и без нас перегонят, сейчас есть дела поважнее.
– То есть вы хотите сказать, что только из-за того, что подвергся нападению русский корабль, вы готовы бросить все, лететь на край света, присоединяться, если что, к военному флоту и даже исполнять роль военного корабля?
– Разумеется.
– Нет, вы какие-то неправильные пираты. Ну я понимаю еще, если бы вы хотели этот лайнер ограбить, но освобождать… Скажите, вы бы любой корабль так спасать бросились?