Изгои Интермундуса
Шрифт:
Пытаюсь проворно спрыгнуть с камня и пуститься за своим Связанным вдогонку, но, поскользнувшись, съезжаю вниз, разодрав колени и ладони.
Теон резко останавливается, словно кто-то кинул ему в спину камень. Повернувшись, он перемещается на расстояние вытянутой руки.
– Ты как? – бросает он, отвернувшись в другую сторону.
– Жива, – коротко отвечаю, но получается как-то слишком жалобно, а не дерзко.
Теон поворачивается ко мне лицом и застывает, вздрогнув так, будто бы не ожидал увидеть меня – мокрую, с растрепанными волосами и в порванном платье. Или его удивили блекло-бурые пятна на белоснежной ткани? Мне же нужно было
Он немного наклоняет голову к левому плечу и прищуривается, и в следующие мгновение мою саднящую коленку обтягивает плотная прохладная ткань, а рукава платья укорачиваются.
– Так будет удобнее, – улыбается парень.
Оглядываю себя: на мне обтягивающие потертые джинсы и белая майка с зеленой олимпийкой.
– Ага, – благодарно киваю я, опустив глаза: мне теперь стыдно за свою ребячливую выходку.
И тут на глаза попадается блестящий предмет, проглядывающий сквозь прозрачную озерную воду. Влекомая любопытством, подхожу ближе и наклоняюсь, чтобы вытащить увязший в иле предмет, но он кажется приросшим к холодному камню графитового цвета. Озерные улитки облюбовали его и не спеша скользят вверх-вниз, оставляя после себе склизкие дорожки.
– Теон! – приманиваю его жестом руки. – Помоги-ка мне!
– Что-то нашла? – интересуется он, склонившись над сияющим нечто.
В этом момент неизвестный предмет вспыхивает янтарно-золотым светом, словно затонувший осколок заходящего солнца. Повинуясь секундному порыву, тянусь к манящему сиянию. Я и Теон одновременно хватаемся за разные стороны прямоугольного предмета, и он без особых усилий выныривает из своей холодной колыбели, стряхнув с себя налет прошедших столетий и засияв всеми цветами радуги.
– Шкатулка? – спрашиваю я, озадаченно взглянув на Теона, в задумчивости склонившегося над ней.
– Музыкальная… – добавляет он, кончиками пальцев проведя по хрустально-алмазной крышке с фигурками влюбленных на самой верхушке.
Медленно, так, словно шкатулка может рассыпаться от неосторожного движения, Теон откидывает крышку. Пространство вокруг меня заполняется чудесной музыкой. Высокие и низкие ноты всевозможных оттенков переплетаются, вливаясь одна в другую, повествуя о восходе весеннего солнца, о легком ветерке, гуляющем меж нежных зеленых листьев, об утренней песни птиц, о нежном материнском прикосновении… О любви. Любви подобной воздуху, окутывающему все сущее, подобно кипящей лаве, сжигающей преграды на своем пути. Медленно, меня начинает обволакивать грусть, и сквозь поры кожи проникает тоска о чем-то утерянном. Холодный хрусталь в руках сияет в последних лучах, завораживая и приковывая к себе невидимыми музыкальными оковами. Грудь сдавливает, и становится трудно дышать. Маленькие капельки стучат по гладкой поверхности, и я не сразу понимаю, что это мои слезы.
– Дея? – беспокойный голос Теона кажется таким далеким, будто бы я нахожусь от него за несколько миль. Но его прикосновение к моему плечу, словно прожигает насквозь. У меня кружится голова, и темнота мягким покрывалом накрывает сознание…
Тусклые переливы, яркие вспышки чередуются с кромешной и вязкой тьмой. Иногда перед моими глазами мелькают смазанные образы, знакомые, но отчего-то чуждые и далекие…
– Спасибо, – тихо ответила я мальчику, снявшего меня с дерева.
– Ты не поранилась? – темноволосый мальчик улыбался, и я тоже улыбнулась ему в ответ.
– Не-а, – весело ответила я, мне было не страшно, ведь мы уже стояли на земле, и я осталась цела. Только голова болела от удара о ветку, но папа постоянно говорит мне, что принцессы не хнычут, поэтому я не стала говорить ему о шишке на голове.
– Вот и славно, – мальчик взъерошил мои волосы: я поморщилась от боли, но промолчала…
Еще одна вспышка, и картинка сменяется…
Я бежала, боясь, что могу опоздать и не узнать, что Теон собирался показать мне.
– Теон! – крикнула я мальчику, стоявшему под деревом.
– В-вот… возьми… – он протянул мне стеклянную коробочку с двумя фигурками на прозрачной крышке.
– Какая красивая! А это мы, да? – спросила я, коснувшись указательным пальцем обнимающихся фигурок. Они оказались такими холодными и гладкими, словно сделанные изо льда. И тут же убрала руку, боясь, что они растают.
– Она волшебная, – Теон приподнял крышку, и зазвучали звуки музыки, затмив пение птиц над головой.
Очертание леса Тенебрис плывут, и все вокруг темнеет...
Через секунду пейзаж вернулся, но мальчик напротив уже не был прежним. В мгновение он вырос, представ передо мной восемнадцатилетним юношей.
– Тш-ш-ш... Обещай мне, что не скажешь этих слов, пока мы не станем единым целым..., – я коснулась кончиком пальца губ Теона, не давая долгожданным словам вырваться наружу…
И тут линзу калейдоскопа в моей голове опять переворачивают...
– Поиграем в «Хитрую Лето»! – Эйлит, которой было только 11 сол, не хотела просто сидеть во Внутреннем дворе правого крыла на мраморных скамейках и обсуждать последние сплетни и удавшуюся охоту на лепусов [lepus (лат.) – заяц].
– Эм-м-м, – неуверенно протянули Лисия и Аккелия, а Азер неопределенно пожала плечами.
Я то и дело проглядывала в сторону конюшни, где Теон о чем-то оживленно разговаривал с Сандром, Од же поправлял загон для лошадей. Он вообще любил работать руками, а не чесать языком, биться на турнирах между Кланами и ходить на охоту. Он так не походил на своих двоюродного брата Племейна и сестру Азэр. Редкость было встретить Игнэуса со спокойным характером.
– Давайте же… – голос Эйлит стал неуверенным. Она начала накручивать свою пепельно-черную прядь на палец и бегать глазами, ловя наши взгляды и ища союзников идеи.
– Кто «за»? – хмыкнул Глинд, когда ее просящие желто-зеленые глазки уставились на него.
Я подняла руку – все, лишь бы отвлечься от желания ходить за Теоном попятам. Я призналась ему в прошлом году, даже первая поцеловала. И итог – он не появлялся почти целый год! Видимо, мои чувства его так и не достигли... Неуверенно руку подняла руку лишь Фидан, Глинд победоносно фыркнул и по-дружески толкнул в плечо конюха, который нервно поглядывал на свое место работы, но отказать принцу в просьбе «поболтать» Леофвайн не смог.