Изгои
Шрифт:
Я покачал головой.
— Мог бы прожить всю жизнь, не слыша ничего о твоем члене. Это просто гормоны.
— Ну, к х*ям гормоны, — проворчал он в ответ, а затем молча протянул мне грязный блендер, направляясь к холодильнику.
Сполоснув его, загрузил в посудомоечную машину. Когда закончил, прислонился к гранитной столешнице и продолжил наблюдать за ним.
— И что это должно означать?
Сначала он меня проигнорировал, как обычно. Когда я продолжил пялиться, он положил упаковку из фольги с маленькими кусочками шоколада и уставился на меня такими чертовски
— Это стакан. Внутри него ванильный коктейль из козьего молока. Поверх этого слоеное белое дерьмо, а сверху — дорогущий шоколад. Есть еще вопросы, Гримм?
— Не-а, — усмехнулся я. Еб*я его мозгов была одним из многих ярких моментов моего дня, — вторым после убийства нескольких ублюдков. — Просто хотел узнать, держит ли моя младшая сестренка твои яйца на ладошке.
— Знаешь, раз уж ты об этом упомянул, я буду глубоко погружен в сладкую, идеальную киску твоей младшей сестренки, как только она закончит с этим напитком, — он поднял стакан, и на его лице появилась самодовольная ухмылка, похожая на ту, что сейчас была стерта с моего. — Ты скоро уезжаешь? — спросил он, меняя тему разговора, когда подошел к шкафчику.
— Угу.
— Пойдем, скажешь Кали «пока», и я провожу тебя, — скорее потребовал, чем сказал он, схватив соломинку, прежде чем выйти из кухни.
Именно так все и происходило, и у меня не было с этим никаких проблем. Я охотно и лояльно выполнял поручения дьявола. Был одним из немногих его доверенных лиц.
Именно в дьяволе я нашел брата, который дал мне цель, дом и семью.
Постоял на кухне еще несколько секунд, готовясь попрощаться с сестрой, которую, как мне казалось, только недавно удалось вернуть. Я не был эмоциональным, а она в последнее время превратилась в гормональный тайфун. Хотя всегда была немного маниакальным ребенком, — не ее вина, но все это было на уровне защиты, так что выбраться отсюда на несколько дней было сродни мини-отпуску.
Несмотря на то, что вначале мы не были так уж близки, я не представлял себе жизни без ее безбашенной задницы. Она вписалась в наш восьмидесятиградусный пи*дец. Сделала моего самого близкого друга вновь немного человеком.
Было интересно, не облажался ли я сам, отвергнув единственную женщину, которая произвела на меня неизгладимое впечатление во всех смыслах.
— Проклятье, Гримми, ты сам себя так накрутил, — рассмеялся Кобра, прерывая мои размышления, вальсируя за угол с маленькой блондинкой, которая едва волочила ноги. По взъерошенным прядям его рыжих волос было понятно, чем они занимались.
— Насколько понимаю, судя по отсутствию крокодильих слез, она не в курсе, что ее ждет дальше?
— О, не, собираюсь отвести ее в игровую комнату. Пить хочется.
Он пожал плечами и достал бутылку с водой, потряс ею передо мной, подчеркивая свое намерение.
Блондинка смотрела на меня в поисках объяснений, несомненно, задаваясь вопросом, что такое игровая комната и почему это заставит ее пожалеть о том, что она вообще переступила порог этого дома.
Она не получит их, только не от меня. Плевать мне было, как сильно
Она сама загнала себя в эту историю, как и все прочие. Дело было в том, что ее трахал Дикарь.
Поскольку теперь Ромеро окончательно выбыл из гонки, оставалось три потенциальных кандидата, достаточно близких к нему, чтобы считать за бахвальство, раздвинуть ноги для кого-то на вершине нашей иерархии.
Никто из них никогда не принимал во внимание, что не проживет достаточно долго, чтобы рассказать кому-нибудь. Ситуация стала еще дерьмовее, когда выяснилось, что у Кали есть кольцо на пальце.
Наконец-то все вернулось на круги своя. Может, они сообразили, что у нее с головой несколько хуже, чем у нас. Это потребовало некоторых гребаных усилий.
— Иди, займись ее размещением, а я ухожу.
Оставив его с этими напутственными словами, направился на второй этаж.
Одна из больших двойных дверей, ведущих в их спальню, была распахнута. Понимая, что это сделано исключительно для меня, вошел без стука.
То дерьмо, которое испытывал, видя свою сестру на коленях у Рома, когда он гладил ее круглый животик, было чуждым для меня. Бл*, это было странно и для него.
Мог признаться, что был рад, может быть, даже очень рад тому, что рано или поздно у меня появится племянница или племянник. Любовь и прочая ерунда не имели для меня большого значения, но я не был ошеломлен всем.
Однако кого-то важного не хватало, кого-то, кто должен был быть рядом со всем этим материнским дерьмом, через которое проходила Кали.
— Это день Д!
Ее дерзкие голубые глаза встретились с моими карими, она засияла и поставила полупустой стакан на тумбочку, прямо возле стеклянного футляра, в котором хранилась голова дерьмового отца Ромеро — Девида. Там же лежала огромная книга детских имен.
— Я собираюсь отправиться в путь.
— Так, а где твои сумки? У тебя есть еда? Уверен, что ты…
— Знаю, куда направляюсь, и чем скорее пойду, тем быстрее она вернется, — не собирался упоминать, кто, черт подери, знает, в каком состоянии Арлен. Да и сам не хотел об этом размышлять.
Мне потребовалось вдвое больше времени, чем следовало, чтобы выследить точное местонахождение ее задницы. Последней информацией не хотелось делиться с сестрой, чье детство было переполнено подобным дерьмом. Мы с Ромеро договорились об этом без всяких споров.
Дам ему знать, когда доберусь до нее, а с остальным он сам разберется. Я буду достаточно контролировать ситуацию, когда все прочее, что мы от нее скрывали, всплывет наружу.
Она встала и направилась ко мне, выглядя такой же миниатюрной, как и всегда, за исключением выпуклости, слегка приподнимающей ее черное платье. Глядя на нас двоих, никто бы никогда не заподозрил, что мы родственники. С одним отцом и разными матерями мы были похожи как день и ночь.
Она была белой как снег, почти альбинос, волосы лишь на пару тонов темнее. Мои же были темными, а загорелую кожу покрывали различные татуировки, в то время как у нее был лишь перевернутый крест, указывающий, что она Дикарь.